Доктор говорил, что это были галлюцинации из-за стресса. Она стала невротичной, и постепенно ее психическое здоровье ухудшилось. Она спрятала таблетки, и это только ухудшало ее состояние.
В отличие от Авроры, Алисия не настаивала на том, что она не сумасшедшая. Она не кричала на меня, не била или что-то в этом роде. Она просто... отстранилась. Со временем она совсем перестала разговаривать и погрузилась в свой внутренний мир, куда на самом деле никогда никого не впускала — за исключением, возможно, иногда Эйдена.
Мой сын думает, что я мог бы обеспечить ее эмоционально, но он не знает, что она никогда не позволяла мне сблизиться. То, что она впустила его, еще не означало, что она впустила меня. Он думает, что она плакала из-за моего пренебрежения, но она плакала всякий раз, когда я пытался с ней поговорить. Она плакала, когда я просил ее принять таблетки. Она плакала, когда вернулась из Лидс, и писала в своих разбросанных дневниках, что уже скучает по Клариссе. Что она хотела похитить свою младшую сестру и отвезти ее и Эйдена туда, где их никто не сможет найти.
Она говорила, что они втроем были бы счастливы без «призрака».
Затем она сожгла эти дневники без всякой видимой причины, будто не хотела, чтобы их кто-нибудь читал.
Она стала параноиком до такой степени, что иногда отказывалась есть целыми днями, потому что «призрак» мог что-то подсыпать ей в еду.
Ни разу за всю нашу супружескую жизнь Алисия не подошла ко мне и даже не попыталась заговорить со мной. Забудьте о физическом аспекте. Из-за ее психического состояния и лекарств она стала асексуальной и ушла от меня. Она велела мне заводить любовниц, но я никогда этого не делал, потому что это означало неуважение к матери моего сына.
Единственные женщины, к которым я прикасался, были долгое время после ее смерти.
Единственным, на кого Алисия опиралась, был Эйден. В некотором смысле он был ее якорем, и когда он пропал из-за Эбигейл, ее душевное состояние вышло из-под контроля, а затем... она умерла.
Вот так вот просто.
Мог ли я сделать лучше? Возможно. Но между мной и Алисией была стена; иногда я думал, что она не та женщина, которую я впервые увидел на кладбище, а другим она казалась такой же, сломленной и потерянной.
У меня много сожалений, когда дело доходит до Алисии, и, черт, я ни за что не повторю их с Авророй. Не имеет значения, что она подает признаки.
На этот раз я не уйду, даже если она меня оттолкнет.
— И? — Леви наклоняется вперед, будто собирается перепрыгнуть через стол.
— Покончим с этим. — Эйден звучит скорее нетерпеливо, чем взволнованно. — И прежде чем вы что-нибудь скажете, вспомните, что вы провели ночь в моем доме.
— Эй! — Леви щелкает перед ним пальцами. — Нечестно. Она могла бы провести ночь у меня.
Мой сын смотрит на него свысока.
— Кто сказал что-нибудь о справедливости? Я собираюсь раздавить тебя, Лев.
— Откажись от своих бредовых таблеток, маленький кузен.
Поев с обеих тарелок, Аврора вытирает губы салфеткой.
— Я ставлю ноль.
— Ты не можешь поставить ноль, — протестует Леви.
— Да, поставь один. — Эйден указывает на того, что справа — его. — Ему.
— Мне жаль. Я не могу выбирать. — она улыбается мягкой, светлой улыбкой. — Оба стейка одни из лучших, которые я пробовала.
Леви выпячивает грудь, но вскоре после этого его внимание вместе со всеми остальными переключается на меня. Пять пар глаз наблюдают за мной, пока я наслаждаюсь мясом. Они хорошо приготовлены, на уровне того, что я предпочитаю, так что это одно очко за обоих.
— Со дня на день, Джонатан.
Эйден постукивает пальцами по поверхности стола, демонстрируя свое нетерпение.
В этом он похож на меня — я никогда не отличался терпением. Проблема Эйдена в том, что он может быть непостоянным. Не так сильно, как Леви, но может. Он научится лучше контролировать свою реакцию, когда вырастет.
— Да, дядя. Неизвестность тебе не идет.
Чувство сарказма Леви слишком похоже на чувство Джеймса. Иногда мне кажется, что рядом со мной сидит мой брат, а не его сын.
— Ни то, ни другое, — говорю я.
Выражения лиц Эльзы и Астрид смягчаются. Они ждали результата так же сильно, как и их мужья.
Аврора пинает меня под столом. Сильно. Заостренная часть ее пятки впивается в мою икру и остается там, но на ее лице появляется улыбка, которую все видят.
Трахните меня. В этой женщине есть огонь, и она не боится показывать его всякий раз, когда сочтет необходимым.
Я подавляю стон и кладу вилку на стол.
— Они оба хороши. Я не буду выбирать.
Пятка Авроры отстраняется от меня, но не раньше, чем она потирает свою ногу о мою, как будто успокаивает боль. Ее прикосновения нежны, заботливы — еще одна ее сторона, к которой я ужасно привык.
Прежде чем я успеваю схватить ее за ногу и удержать там, или, еще лучше, усадить ее ко мне на колени, она отступает и сосредотачивается на остальных.
Леви ухмыляется Астрид, которая гладит его по плечу, словно гордится им. Эльза берет руку Эйдена в свою, и самодовольный взгляд наполняет его глаза.
— Хотя, для протокола, Джонатану понравилась моя паста в прошлый раз. Это делает меня победителем.
— Бред. — Леви указывает на меня пальцем. — В следующий раз ты проведешь ночь у меня, дядя. Я не приму «нет» в качестве ответа.
— Ты тоже, Аврора. Пожалуйста, приезжай, — говорит ей Астрид.
— С удовольствием, — отвечает Аврора.
Нет, мне бы этого не хотелось. Единственная причина, по которой я провел ночь у Эйдена, была в том, что она была там.
По иронии судьбы, именно так она заставит меня провести ночь у Леви. Не уверен, что она делает это нарочно, но самые незначительные способы, которыми она влияет на мою жизнь, начинают оказывать гораздо большее влияние.
Словно она пришла в эту семью с определенной целью и не остановится, пока не достигнет ее.
После ужина Эйден и Леви настаивают на том, чтобы заставить меня посмотреть их шахматную партию. Они не отступят, пока один из них не будет признан победителем этим вечером. Победа у них в крови, и я горжусь тем, как они выросли — неудачами и всем прочим.
Я сажусь напротив них на кресло в гостиной. Каждый из них занимает диван, а между ними стеклянная шахматная доска. Я смутно сосредоточен на их движениях. Хотя ни один из них не выигрывает у меня, их игры носят спорадический характер. Обычно тот, кто меньше отвлекается, побеждает другого.
Стакан коньяка зажат между моими пальцами, но я не пью. Мое внимание сосредоточено на женщине, которая стоит над столом в другой части гостиной. Ее темно-зеленое платье облегает ее стройную фигуру, а эту задницу я отшлепал прямо перед ужином. Это одна из причин, почему она сейчас стоит, а не сидит.
Это было связано с ее поведением после обмена электронной почтой.
От: Джонатан Кинг
Кому: Аврора Харпер