Если у них с ней проблемы, то это их проблема, а не моя. Аврора здесь, чтобы остаться. Мне, блядь, все равно, что кто-то говорит или думает.
Мои пальцы впиваются в плоть ее талии, и она, должно быть, понимает, что от меня никуда не деться, потому что испускает долгий вздох и остается неподвижной.
Сокол она перестанет сопротивляться или пытаться убежать от меня.
Скоро она будет в безопасности как от мира, так и от самой себя.
Но чтобы это произошло, мне, возможно, придется принять меры, которые ей не придутся по душе.
Глава 17
Аврора
Что– то не так.
Это чувство не покидает меня последние несколько дней. Это может быть потому, что Джонатан отшлепал меня недостаточно сильно и исчез из моей жизни, когда я просыпаюсь утром. Обычно он рядом всю ночь, иногда обнимая меня после моих кошмаров, а иногда глядя на меня, будто убеждаясь в чем– то. В чем, я не знаю.
Излишне говорить, что после той ночи в доме Эйдена я спала в кровати Джонатана. Моя комната была приведена в порядок и выглядела как новенькая. Однако каждый раз, когда я оказываюсь там, даже чтобы взять свои вещи, Джонатан хватает меня за руку и ведет обратно в свою комнату.
Не то чтобы я хотела проводить ночи в одиночестве после тех голосов, которые мне снились.
Он все еще шлепает меня в качестве наказания, но мы оба знаем, что это гораздо больше.
Это наша связь.
Это то, что наполняет его глаза собственничеством, а мои —неприкрытой похотью.
Иногда я просыпаюсь с его лицом, зарытым между моих ног. Иногда он трахает меня, вдавливая в матрас, обхватив рукой мое горло. Потом он спит со своим членом глубоко внутри меня, чтобы потом продолжить в середине ночи.
Он истощает меня, но в то же время он завершает меня самым странным образом.
Джонатаном невозможно насытиться. Чем сильнее он вымещает на мне злость, тем чаще я встречаюсь с ним лицом к лицу. Если он — ураган, то я — ветер, получающий удовольствие от причиняемого им ущерба.
Но это не всегда ущерб, и именно это ставит меня в тупик. После того, как он оставляет на моей заднице отпечаток своей руки и выжимает из меня один оргазм за другим, Джонатан не встает и не уходит, как тогда, когда я впервые появилась в его жизни.
Он не смотрит на меня так, будто я раздражитель или что-то, что он хочет сломать. В его стальных глазах теперь есть понимание, которое одновременно пугает и интригует меня. Быть в центре внимания Джонатана — все равно, что жить в режиме повышенной готовности двадцать четыре часа в сутки.
Затем он делает вещи, которые заставляют меня задуматься.
Каждый день он либо заставляет нас вместе принимать душ, либо набирает мне ванну и с особой тщательностью моет мои волосы. Это настолько вошло в привычку, что я прихожу в ярость, когда мне приходится делать это самой.
Он также раздраженно защищает меня, когда я причиняю себе какую-либо боль.
Со временем он перестал быть пустой доской перед своими детьми. Джонатан всегда будет Джонатаном, но иногда он следует моему примеру и не ведет себя как ублюдок.
Может, я и привыкла к его суровости, но его нежность вызывает во мне совершенно другой отклик. Часть меня медленно покидает мое тело и переходит на его сторону, и хотя я осознаю это, я никак не могу это остановить.
Он крутой обрыв, и я продолжаю катиться вниз, наслаждаясь каждым ударом и толчком.
Однако сегодня что-то не так.
Когда утром он бросил на меня ничего не выражающий взгляд, я отмахнулась от него. Джонатан много наблюдает, и не все его выражения можно объяснить.
В конце концов, он больше не бросает на меня ты сумасшедшая взгляд. Мы прошли этот этап, верно? Не может быть, чтобы он снова об этом вспомнил.
И все же это не ослабляет напряжение, опускающееся в низ моего живота. Сегодня я не раз ловила себя на том, что все чаще трогаю часы, и с трудом собиралась на совещания.
Я ухожу с работы пораньше, предпочитая поехать домой. Не факт, что Джонатан будет там в это время.
Мои ноги замирают перед машиной. Я только что назвала дом Джонатана домом? С каких это пор я стала считать его таковым?
Я качаю головой, не желая думать об этом. Как раз когда я собираюсь открыть дверь, темная тень мелькает в моем периферийном зрении.
Моя рука замирает, когда я осматриваю окружающее пространство.
Парковка H&H не такая уж большая, но все же она подземная и тихая. Единственный звук жужжание одной из неисправных неоновых ламп.
На этот раз я не стою на месте и не жду удара.
Я сигналю своей машине и протягиваю руку, чтобы открыть дверь. Когда сзади меня появляется рука, я вздрагиваю и бью вслепую.
Меня словно отбрасывает назад, в тот день одиннадцать лет назад. Вскоре раздается хруст лезвия о мои кости, затем кровь — много крови — и боль.
Неконтролируемая боль.
Меня заживо похоронят в могиле. Я буду такой же, как те женщины, где никто не услышит моих криков.
— Нет! — кричу я, затем сую руку в сумку и достаю перцовый баллончик, который я начала держать при себе после последнего нападения.
Я кручусь вокруг себя и направляю его на тень. Мне все равно, если он член семьи жертвы. Я не должна быть объектом его гнева.
Мой голос силен и исходит из глубины моего нутра.
— Если ты хочешь напасть на кого-то, иди и зарежь этого ублюдка Максима!
— Вау.
Я не могу удержать перцовый баллончик, когда сталкиваюсь лицом к лицу ни с кем иным, как с Итаном Стилом.
Мое резкое дыхание замедляется, и я оглядываюсь на него, словно ожидая найти тень. Конечно, там есть что-то похожее на тень, но это всего лишь Агнус.
— Прости. — я опускаю баллончик обратно в сумку. — Я думала, что это кто-то другой.
— Все в порядке.
Он улыбается, и это вроде как приветливо.
Отчасти, потому что за ней скрывается что-то еще, что я не могу определить.
— Есть что-то, с чем я могу тебе помочь, Итан?
— Да, и я точно не могу навестить тебя у Джонатана, иначе он прогонит меня с дробовиком. — он показывает на свою машину. — У вас есть минутка?
Я колеблюсь. Дело не только в предупреждениях Джонатана о том, чтобы держаться подальше от Итана и всего мужского населения, по его словам. Я также хочу вернуться домой сегодня. Мне кажется крайне важным быть там.
Похоже, почувствовав мою нерешительность, Итан говорит:
— Это о Джонатане.
Это привлекает мое внимание. Неважно, как сильно Джонатан говорит, что ненавидит Итана, когда-то он был его лучшим другом. Так или иначе, он знал его лучше, чем кто-либо другой.
Я иду к машине Итана, и Агнус садится на переднее сиденье рядом с водителем. Он чем-то похож на Харриса, но без его странных выходок и снобистского чувства юмора. Он мне даже нравится. Даже молчание Марго и Тома тоже мне понравилось.
Все, что меня насторожило в окружении Джонатана, в конце концов, пробралось в мою жизнь. Не успела я оглянуться, как они стали неотъемлемой частью.
Машина едет по улицам. Сквозь тонированное стекло видны яркие огни города и бесконечный поток машин. Не знаю, почему все это вызывает у меня ужасное предчувствие.