Птицы у повара нашлись.
– Пока в городе столько статуй да башен, с голубями проблемы не будет, – улыбнулся он Криспу. – Ты говоришь, его величество желает жареных? Поджарим!
Крисп принес Автократору тушки птичек, хлеб с медом и заказанное вино. Анфим с аппетитом поел и встал из-за стола:
– Все, пора заняться колдовством. Дара с горничной вошли в столовую в тот самый миг, когда Автократор вышел. Его голос разнесся по главному коридору: «Тировизий! Лонгин! Зонтики мне, живо! Я не хочу плыть по лужам до своей мастерской!»
По мраморному полу торопливо зашлепали сандалии евнухов.
– Что вы хотите на завтрак, ваше величество? – спросил Крисп у Дары.
– Я не голодна, – ответила императрица. – Хлеб, мед – этого достаточно.
Она поклевала немного хлеба.
– Могу я принести вам что-нибудь еще, ваше величество? – спросила горничная. – Вы же не птичка, чтобы питаться крошками!
Дара взглянула на хлебную корочку, которую держала в руках, и отложила ее:
– Пожалуй, я бы съела немного мускусной дыни, Верина. Только не сырой, а тушеной.
– Сейчас принесу, ваше величество. – Верина встала, дерзко сморщив носик. – А пока она тушится, посплетничаю с поваром. Фест знает все, что творится на свете, на три дня вперед.
– Приятно, что хоть кто-то что-то узнает. – Дара прислушалась к шагам Верины, удалявшимся по коридору, и тихо сказала:
– Крисп, я не ожидала, что ан.., что его величество вызовет тебя ночью. Могу только принести свои извинения, если тебя это смутило. Я тоже была смущена.
– О! – Крисп задумался, насколько откровенным можно быть с императрицей, даже с раскаивающейся. И наконец решился:
– Знаете, это немного неловко, когда с тобой обращаются как.., как с вещью.
– Хорошо сказано. – Голос у Дары не дрогнул, но в глазах сверкнула вспышка. – Анфим обращается так со всеми окружающими – они для него вещи, игрушки для развлечения, которыми он поиграет и поставит на полку до следующего раза. А я, Крисп, клянусь владыкой благим и премудрым, я не игрушка! И мне до смерти надоело, что со мной обращаются как с куклой!
– О! – повторил Крисп уже другим тоном. Разгневанная Дара и впрямь мало походила на куклу; она напомнила ему Танилиду, но Танилиду юную и неискушенную. Вспышки гнева проходили у Дары бесследно, не придавая ей сил. Танилида, в отличие от нее, никогда не позволила бы императору загнать себя на задний план.
– Со Скомбром и то было ужасно. Вечно эти крохотные глазки, которые все пялились и пялились на меня с жирного лица, – сказала Дара. – Но мало-помалу я привыкла и даже жалела его. Он ведь только и мог, что пялиться.
Крисп кивнул, вспомнив, что подумал то же самое на первом пиру у Анфима.
– Но лучше бы он обошелся без масла, Крисп, – продолжала Дара, – или принес его сам! Не надо было ему звать тебя. Ты не нуждаешься в подобных зрелищах, ты настоящий мужчина, мужчина во всех отношениях!.. – Она внезапно осеклась и уставилась на свои ладони.
– Я и до прошлой ночи знал, что ваше величество прекрасны, – тихо проговорил Крисп. – И то, что я увидел, ничуть не изменило моего мнения. – Услышав шаги, он заговорил громче:
– А вот и ваша дыня. Надеюсь, она понравится вам больше хлеба с медом.
Императрица бросила на него благодарный взгляд.
– Спасибо. Я тоже надеюсь. – Верина внесла непокрытую чашу с дымящейся тушеной дыней. – Благодарю, Верина. Пахнет очень вкусно.
– Лишь бы она пришлась вам по душе! – Горничная просияла, увидав, как хозяйка съела всю дыню. – Ну вот! Главное – понять, чего вам хочется. Правда, ваше величество?
– Правда, Верина. Истинная правда, – ответила Дара. На Криспа она не взглянула, прекрасно понимая, как быстро и легко, точно мыльный пузырь, раздуваются дворцовые сплетни. Крисп, в свою очередь, лишний раз понял, почему вестиариями традиционно назначали евнухов.
– Прочь с дороги, балбесы белобрысые, не то превращу вас всех в могильных червей!
Крисп с изумлением увидел, как халогаи расступились перед Трокундом. Несмотря на зычный бас мага, северяне были по крайней мере на голову выше и вдвое шире в плечах. Но им не хотелось проверять, насколько реальна его угроза.
Трокунд затопал по широким ступеням, разбрызгивая воду из луж при каждом шаге.
– Дай пройти! – рявкнул он на Криспа.
– Сперва вытри сапоги, – спокойно ответил Крисп. Трокунд, злобно фыркнув на него, повиновался. Подошвы он обтирал с такой яростью, точно топтал не просто коврик.