И торговался Чихор-Вшнасп тоже не хуже барышника, что сильно затрудняло жизнь Криспу, который пытался закончить развязанную Петронием войну против Макурана; обстановка по обе стороны северной границы, осложненная невесть каким количеством наемников Арваша Черного Плаща, накалялась с каждым днем, и Крисп считал эту опасность более неотложной, чем ту, что грозила с запада.
Но просто взять и прекратить военные действия, начатые Петронием, тоже было опасно. Какой-нибудь рассерженный генерал мог запросто взбунтоваться. Все высшие офицеры видесской армии после падения Петрония присягнули Анфиму, но если кто-нибудь из них восстанет, трудно сказать, на чьей стороне окажутся остальные. Проверять это на практике Криспу не хотелось.
И так вспоминая, как Яковизий раунд за раундом сражался с Лексом из Хатриша, Крисп боролся с Чихор-Вшнаспом. В конце концов они поладили. Городки Артаз и Ханзит вместе с долиной, где они располагались, остались за Видессом. Васпуракане из соседних городишек, взятых Петронием, получили право переселиться на видесскую территорию, буде у них возникнет желание, но сами города переходили обратно к Макурану.
После того как Крисп поклялся Фосом, а Чихор-Вшнасп – Четырьмя Пророками донести до своих правителей условия соглашения, макуранец с торжествующей улыбкой заявил:
– v Только не ждите толпы переселенцев из Фиса, Телова и Бардаа. Мы еще в прошлогоднем бою это заметили – васпуракане больше презирают видессиан за ересь, чем нас за язычество. Потому и помогали они вашим так слабо.
– Я в курсе. Я тоже читаю депеши, – спокойно откликнулся Крисп.
Чихор-Вшнасп надул губы:
– Интересно! Вы так долго и упорно торговались из-за условия, которое сами же считаете бессмысленным!
– Оно не бессмысленно, – ответил Крисп. – Особенно если я представлю его императору и двору как победу.
– Ш-што ж, – опять прошипел макуранец. – Придется мне передать его высочайшему величеству Нахоргану. Царю Царей, благочестивому и милосердному, коему Бог и Четыре его Пророка даровали многие лета и обширные владения, что его высочайший брат Анфим по-прежнему умело подбирает себе советников, даром что меняет их имена.
– Вы мне льстите. – Крисп постарался скрыть, насколько приятна ему похвала.
– Разумеется. – Чихор-Вшнаспу было уже за сорок, а не под тридцать. Поэтому взгляд, как бы уравнивавший их в опытности, которым макуранец наградил Криспа, тоже можно было воспринять как лесть. Посол улыбнулся. – И то, что вы это заметили, лишний раз подтверждает мою правоту.
Крисп, не вставая с кресла, поклонился макуранскому посланнику и поднял чашу с вином:
– Выпьем за наш успех? Чихор-Вшнасп тоже поднял чашу:
– Всенепременно!
– Благим богом клянусь! – воскликнул Мавр, глядя округлившимися глазами на труппу юных миловидных акробаток, образовавших пирамиду с какими-то совершенно невообразимыми переплетениями. – Такого я еще не видел!
– Пиры его величества неподражаемы, – согласился Крисп. Он пригласил своего названого брата на вечеринку, ибо Мавр перешел на службу в дом Анфима. Вся челядь Петрония вместе с его обширными поместьями перешла к Автократору, точно так же, как до того – имущество Скомбра. Конюший у Анфима остался прежним, однако новая должность Мавра – заместителя конюшего – была не менее ответственной.
Внезапно глаза его загорелись уже знакомым Криспу, хотя и более ярким, чем обычно, огнем. Он повернулся и поспешил прочь.
– Куда ты? – крикнул Крисп ему вдогонку. Мавр, не проронив ни слова, скрылся в ночи. «Неужто вид акробаток так его возбудил, что ему срочно потребовалась чья-то компания?» – подумал Крисп. В Таком случае уходить было глупо. Женщины на пирушке собрались куда более привлекательные, чем городские шлюхи, к тому же Анфим не позволял им отказывать ни единому гостю. Крисп пожал плечами. Он и сам не всегда совершал разумные поступки. С какой же стати требовать этого от Мавра?
Певец с лютней, ударив по звонким струнам, запел непристойную свадебную песнь. Ему аккомпанировал музыкант, игравший на дудочках. Громкая веселая мелодия произвела во дворцовых палатах такое же волшебное действие, что и в любой крестьянской деревушке империи – она оторвала людей от кушеток и блюд, с верхом наполненных морскими ежами и тунцом, спаржей и печеньем. Она разбудила в них желание танцевать. И, как на любой деревенской свадьбе империи, они встали в хороводы и принялись отплясывать, заглушая голос певца своим нестройным хором.