Крестьяне притащили все, что было у них отложено для ежегодной уплаты податей. Поскребли по сусекам, поднатужились – и собрали почти столько же, сколько в прошлом году. Забдай наверняка остался бы доволен. Малала – нет.
– Сейчас соберем остальное, – сказал он.
Предводительствуемые солдатами чиновники, которых он привел с собой, расползлись по деревне, точно муравьи по горшку со свиным салом. Они открывали ямы-хранилища одно за другим и ссыпали зерно, бобы и горох в кожаные мешки.
Крисп наблюдал за этим систематическим разбоем.
– Воры! Вы хуже кубратов! – крикнул он Малале.
Сборщик налогов испортил ему даже это удовольствие, восприняв оскорбление как комплимент.
– Надеюсь, мой дорогой друг, надеюсь. У варваров есть жестокость, но нет системы. Заметь, однако, что мы не допускаем произвола. Мы берем лишь то, что положено по закону Автократора Анфима.
– А вы, пожалуйста, заметьте, высокочтимый господин, – титулование прозвучало в устах Криспа как ругательство, – что закон Автократора Анфима обречет многих из нас на голод.
Малала только плечами пожал. На мгновение Криспа охватила такая бешеная ярость, что он чуть было не призвал сельчан с оружием в руках расправиться со сборщиком и его отрядом. Но даже если удастся их прикончить, что толку? Сельчане накличут на свои головы новые отряды имперских солдат, которые придут убивать, а не просто грабить.
– Эй, довольно! – крикнул наконец Малала после того, как один из чиновников подошел и что-то шепнул ему на ухо. – Нет, этот ячмень нам не нужен – ссыпьте его обратно в яму. Нам пора трогать. Завтра нужно навестить еще одну из этих жалких деревушек.
Он вспрыгнул на коня. Чиновники и охранявшие их кавалеристы последовали его примеру. Звякая доспехами, кавалькада поскакала прочь из деревни. Жители проводили их взглядами, после чего уставились на опустошенные хранилища.
Долгое время никто не говорил ни слова. Потом Домок попытался отыскать хоть какое-то утешение:
– Если все мы будем соблюдать строжайшую экономию, то, быть может, сумеем…
И осекся. Он сам не верил своим словам.
Крисп поплелся домой. Взял лопатку, обошел дом, остановился с той стороны, что не выходила на площадь, нагнулся и начал копать. Поиски заняли больше времени, чем он ожидал: за двенадцать лет Крисп запамятовал точное место, где зарыл тот счастливый золотой. Но в конце концов монета заблестела на его грязной ладони.
Он чуть не выбросил ее; в этот момент любая вещь с изображением Автократора была ему ненавистна. Но здравый смысл вскоре взял верх.
– Кто знает, когда еще доведется держать в руках такую штуку, – пробормотал он и сунул монету в мешочек, который носил на поясе.
Потом он снова вошел в дом. Снял со стены меч и копье. Меч привесил рядом с мешочком. А копье могло послужить заодно и посохом. Крисп вышел на улицу. На севере сгущались тучи. Сезон дождей еще не начался, но скоро начнется. Когда дороги превратятся в кашу, с посохом будет удобнее.
Крисп огляделся.
– Так. Что еще я забыл? – спросил он вслух.
В последний раз нырнул в дом и вышел с половиной буханки хлеба.
А потом зашагал к деревенской площади. Домок и Евдокия все еще стояли там вместе с кучкой соседей. Они обсуждали визит Малалы тихими и потрясенными голосами, как обсуждали бы наводнение или другое стихийное бедствие.
Домок, увидав снаряжение Криспа, удивленно приподнял бровь.
– Пожелать тебе удачной охоты? – спросил он своего шурина.
– Можно сказать и так, – откликнулся Крисп. – Лучше уж промышлять охотой, чем пахать. Если империя грабит нас почище кочевников, какой смысл возделывать землю? В детстве я как-то пытался представить, чем бы еще мог заняться. Вот и решил: пойду в город Видесс и выясню.
Евдокия схватила его за руку:
– Не уходи!
– Не могу, сестренка. У тебя есть Домок. А у меня… – Он прикусил губу. – У меня каждый раз сердце разрывается, когда я захожу в дом. Ты знаешь почему. – Он подождал, пока Евдокия кивнула. Лицо ее тоже прорезали горькие складки. – К тому же, – продолжал Крисп, – в деревне будет лишним ртом меньше. Это должно помочь – хотя бы чуточку.
– Значит, пойдешь в солдаты? – спросил Домок.
– Может быть. – Эта мысль по-прежнему не вызывала у Криспа восторга. – Если не найду ничего другого – пойду.
Евдокия обняла его:
– Фос да храни тебя на дороге и в городе.
Крисп невольно отметил, как быстро она перестала спорить: поняла, значит, что он не может иначе.