Прервавшись, покосился на водителя и тихо добавил.
— По крайней мере, так рассказывал про те времена дед. Очень он их не любил, если уж честно.
Я подождал. Убедившись, что князь не собирается излагать дальше, уточнил.
— Как я понимаю, сейчас они используют всё те же методы? А мирную конференцию все, видимо, считают прикрытием для некоего замысла?
Тот скривил губы в усмешке.
— С тех пор Ганза изменилась и стала намного сильнее. Раз банкиры решили собрать всех в одном месте и под своим крылом, значит желают решить всё на месте. Определиться с тем, на кого сделать ставку и сразу же заставить остальных склониться на его сторону. Не будет никакого мира, Василий. Теперь точно стоит ждать войны. Без вариантов.
В целом, логика тут была. Если предположить, что финансисты действительно располагали подобным влиянием, им куда проще решить вопрос с патрициями, когда те собраны в одном месте и готовы к переговорам. Так куда легче, чем отправлять делегации в замок каждого из них и обсуждать всё там. Начиная с разницы в потраченном времени и заканчивая тем, что каждый смертный будет куда более уверен в своих силах, находясь внутри стен родовой крепости. Совсем другое — если он на территории самой Ганзы.
Впрочем, из головы не шло совпадение по времени. Стоило завершиться моему бою с Потоцким, как Ганзейский Союз выступил с инициативой. Возможно они были в курсе, что один артефакт у польского магната и, после его гибели, решили завлечь победителя к себе, чтобы оценить ситуацию. А может и попытаться прибрать кольцо к рукам. Тем более, сам Потоцкий упоминал Ганзу при нашей встрече. Ещё говорил о каком-то Магистре, но это скорее всего относилось к одному из орденов.
Достав дарфон, отправил сообщение Кристине, попросив прислать мне максимально полную информацию по Ганзейскому союзу с указанием персоналий. А если возможно, то и общие данные по их связям правителями тех или иных земель.
Стоило отдать рыжеволосой должное — она держалась вполне стойко, хотя порой грусть прорывалась наружу и становилось понятно, что дева скучает. При этом Кристина не просила включить её в состав нашей делегации и отправиться в путь по Европе. Вместо этого, стиснув зубы, работала в усадьбе, постепенно превращая две небольшие группы людей в полноценные разведывательное и аналитическое крылья. Да и благотворительный проект «Меркурий» должен был стартовать в самое ближайшее время — она уже получила одобрение Шуйского, что обеспечило поддержку большей части сибирской знати. Среди оставшихся, в основном, были те, кто относились к князю не слишком позитивно или искренне считали себя равными по отношению к роду Шуйских. Но подобных было немного.
Зато смертная заметно обрадовалась новости о том, что я загляну в усадьбу после переговоров с Абэ. И теперь с нетерпением ждала, когда японские кланы определятся с датой своей встречи.
Убрав дарфон, я переключился на Сандала. Резерв моей божественной мощи постепенно восстанавливался, что расширяло и возможности спутников — дракон всё же смог пробраться в запечатанные мощными барьерами подземные ярусы дворца, не подняв при этом тревоги.
Правда, его ждало разочарование — в тех помещениях, что оказались доступны, ничего на самом деле ценного не было. Вернее, артефактов, предметов искусства и безумно дорогой мебели хватало. Но всё это было сложно отнести к вещам, которые можно легко конвертировать в деньги или расплатиться ими с королём. К примеру, похитив золото, я мог очистить его от следящих плетений, переплавить при помощи силы и использовать, как мне будет угодно. Но такого нельзя провернуть с картинами, статуями или антикварной мебелью работы какого-то известного мастера. Тем более, подобный фокус не прошёл бы с артефактами.
Та часть дворцовых подземелий, где, видимо, хранилась казна, оказалась запечатана куда более мощной защитой. Чтобы её пробить, пришлось бы выкладываться по полной. Что точно привело бы к поднятию тревоги по всей Варшаве. К тому же, для подобного мне требовалось отдохнуть и полностью восстановить резерв божественной мощи.
Пришлось отправить Сандала на поиск иных решений. Варианты которых дракон предложил уже к моменту, когда мы оказались около дома.