Ага, и бросили в самую гущу заговоров. Впрочем, в последний год я толком ничем не занимался, кроме аккуратной слежки за Зуровым — в те моменты, когда он приезжал на Каменный остров. Да приглядывал за Перовской — больно уж Марианна была тогда одержима жаждой мести. Но, казалось, Перовская успокоилась после исчезновения Ирины. Больше она не могла причинить мне боли, а трогать Серегу или Сперанского ей, очевидно, было не с руки.
Я смущенно улыбнулся.
— Стараюсь соответствовать, ваше сиятельство. От меня во многом зависит будущее всей семьи Соколовых, и я не имею права облажаться.
— К слову о вашей семье… — Воронцов потушил сигариллу и спрятал окурок в серебряной карманной пепельнице на длинной цепочке. — Вам известно, что некогда наши роды водили дружбу?
— Полагаю, еще в те времена, когда была создана Особая комиссия при Сенате?
Брови Андрея Семеновича удивленно поползли вверх.
— Увлекаетесь историей?
— Немного.
— Что ж, вы меня удивили, признаю. Да, несколько поколений Воронцовых и Соколовых были, как было принято говорить, не разлей вода. Но, увы, мой род отвернулся от вашего после деяния вашего прадеда. Сейчас я начинаю думать, что это было опрометчиво. Пока что вы кажетесь мне достойным юношей.
Я слегка кивнул.
— Лестно это слышать.
Князь поднял палец вверх, требуя еще слово.
— И, кроме того, меня восхищает упорство вашей семьи. Даже в суровых обстоятельствах, когда вы были вынуждены продать часть своих владений, когда свет от вас отвернулся, вы продолжаете изыскивать возможности держаться на плаву.
— Некоторые аристократы обвиняют нас в плебействе за то, что мы занимаемся промышленностью и хозяйством.
В ответ на это князь лишь фыркнул. Это так контрастировало с его сдержанными манерами, что я изумился.
— Некоторые аристократы забыли, что на дворе двадцать первый век, и пропасть между сословиями сокращается. Нынче у кого деньги и влияние, тот и прав. Нравится это им или нет.
— Трудно поспорить.
— Возвращаясь к вашим занятиям… Прошу, не сочтите это навязчивостью, но до меня дошли слухи, что ваша семья занялась разведением какой-то элитной рыбы…
Я улыбнулся. Значит, молва начала работать. Не зря Ольга все прошлое лето не вылезала из прудов.
— Верно, ваше сиятельство. Пока что у нас только два вида рыбы — китайский зеркальный карп и озерная форель.
— Значит, это правда…
— Приезжайте к нам порыбачить, — предложил я. — Спортивного интереса маловато, зато вам приготовят свежайшие блюда. Форель мне больше всего нравится на углях.
— Предпочту сделать вам иное предложение, — подумав, ответил Воронцов. — Через пару недель у меня намечается летний прием. Ничего помпезного — скорее вечеринка для соседей из окрестностей. Тем не менее хочется удивить гостей. Как вы смотрите на то, что я закажу у вас рыбный стол? Повара мои, рыба ваша. Если гостям все понравится, я могу рассказать им, у кого брал рыбу…
Я таращился на князя, не веря своим ушам.
— Мне расценивать это как благодарность за дружбу с Сергеем? — выпалил я, не успев осознать, что это могло звучать грубо.
— И это тоже. Только моя благодарность заключается не в том, что я куплю вашу продукцию, а в том, что дам вам шанс получить известность как надежным поставщикам. Но вообще-то мне и правда интересно, что вы придумали и что же это за рыба такая…
Интересно, а откуда Воронцов прослышал о нашей рыбке? Неужели сарафанное радио понемногу начало работать?
— Думаю, все возможно организовать, — кивнул я. — Сегодня же переговорю с семьей и выясню, что можно сделать.
— Тогда мой дворецкий будет ждать от вас звонка. Я предупрежу его о наших договоренностях, — улыбнулся Воронцов-старший и поднялся. — Идемте же в дом. Наверняка вы голодны с дороги…
Я подруливал к Ириновке, едва ли не подпрыгивая на сидении от радости. Сбылась мечта Оли, мы получили первый серьезный заказ на нашу рыбу. Значит, все ее труды не были напрасными. Не зря мы молча проглатывали насмешки высшей аристократии и на последние деньги выписали лучших скандинавских и немецких рыботехников.
Монстр Витя вырулил на приусадебную аллею, и я поймал себя на том, что улыбался до ушей. В кои-то веки привезу отличные новости.
Неужели жизнь начинала понемногу налаживаться?
— Ничего, Витюня, — я нежно погладил руль готического монстра, — мы еще повоюем и всем покажем, на что способны Соколовы!