Выбрать главу

– Я не знаю. Может, ты как жертва амнезии. Когда некоторые вещи вызывают определенные воспоминания.

– Ага, наверное.

Она поворачивается к небу, а он закрывает глаза, пытаясь отгородиться от картины, которая будет всегда его сжигать. Он хочет рассказать ей нечто большее о ее смерти, о своей роли во всем этом. Но есть что-то еще, какой-то голос в его голове, который повторяет снова и снова, говоря ему, что это плохая идея.

Дот сказала, что призраки здесь, потому что у них есть незаконченные дела. Возможно, поэтому и Люси здесь. Он знает, что это что-то значит для него, это предупреждение отнестись к этому более серьезно. Колин сильно сомневается, что кто-то из мертвых возвращается, потому что потеряли книгу в библиотеке или потому что скучают по школьным занятиям. Должно быть, есть нечто большее. Свести счеты? Отомстить? Его бросает в дрожь; Люси никогда не причинит ему боль. Он знает это. Но если уж у кого и есть незавершенное дело, так это точно Люси. Что может быть более незавершенное, нежели ваше сердце, вырезанное из груди человеком, кому ваши родители доверили вашу безопасность?

Когда Люси поворачивается к нему лицом, он дрожит.

– Холодно? – спрашивает она.

– Не-а. Просто судорога.

Люси сокращает расстояние между ними, останавливаясь только тогда, когда своими пальцами ног касается его. Он борется с чувством, как каждая частичка его тела хочет приблизиться к ней. Он хочет поцеловать ее снова.

Сейчас так тихо, что трудно поверить, что много людей находятся в комнатах этажами выше и ниже, а так же снаружи. И Люси сейчас такая тихая. Она не ерзает, не покашливает, не контролирует все постоянно, как и другие девушки. Ему кажется, что он почти слышит, как на улице падает снег.

Но при отсутствии всех этих отвлекающих факторов, есть что-то еще, повисшее в воздухе между ними и превращающее все его чувства в какие-то сверхъестественные. Когда она тянется и дотрагивается до его нижней губы, поглаживая по кольцу, это ощущается так, будто весь воздух вокруг движется вместе с ней.

Он обезумел от того, что он хочет от нее. Цвет ее глаз становится насыщенно янтарным.

– Поцелуй меня, – произносит она. – Все хорошо.

Он наклоняется к ней, едва касаясь ее губами. Каждый его поцелуй короткий, осторожный, перемежающийся взглядами и тихим бормотанием:

– Так нормально?

И она отвечает:

– Да.

Ему кажется, что он фокусируется слишком сильно, еще даже не касаясь ее. Физически, ее поцелуи гораздо невиннее, нежели все, что у него были до этого, но внутри он ощущал, что близок к взрыву. Его руки нашли ее талию, ее бедра, притягивая ее ближе.

Она дрожит, морщась. Это чересчур для нее.

– Блин. Извини, – говорит он.

Но она тянется к его рубашке и смотрит на него так решительно, что он наклоняется, посмеиваясь, и слегка целует ее рот.

Он не хочет быть таким парнем, который подталкивает все к большему и большему, потому что знает, что каждое прикосновение переполняет и почти сокрушает ее. Но умирает, как сильно хочет знать, как ощущается ее кожа, как выглядят ее бедра, прижатые к его. Он чувствует себя жадным.

– Я хочу, чтобы ты осталась.

Он смотрит на ее рот, прежде чем с легкой нервозностью поднять взгляд и встретиться с ее.

– А я могу? – спрашивает она. – Джей ушел на всю ночь?

– Думаю, да.

Она ложится на его кровать, и он наклоняется над ней, прослеживая невидимую линию от ее горла, через ключицы, до расстегнутой третьей пуговицы ее блузки. На ее коже нет ни одного шрама. Ни одного сердечного удара под кончиками его пальцев, но кажется, что эхом все еще гудит в том месте.

Ее короткие поцелуи таят, как сахар, на его языке, и резко, как порыв ветра, она переворачивает его на спину. Он чувствует ее вес на своих бедрах, как ее формы прижимаются к нему. Она теплая, но не совсем. Это самая прекрасная пытка: тень смущения ушла, прежде чем он успел прочувствовать это.

Все происходит, словно во сне. Много образов и никакого облегчения его ноющей боли, что он ощущает рядом с ней.

– Колин…

– Да?

– Сними рубашку.

Он пристально смотрит на нее и, не видя никаких следов колебаний, мгновенно снимает ее через голову. Ее руки, иллюзия ее веса, то, как она прижимается к его груди, – все эти ощущения дразнят до мурашек.

Но каждое чувство исчезает слишком быстро, как только он садится под ней, не решаясь прикоснуться, опасаясь, что это для нее слишком много за один раз.

Она шепчет ему в шею, уши, у его челюсти:

– Мне нравится вкус твоей кожи. Ты пахнешь мылом, травой и океаном.

Ее зубы, дразня, покусывают, тянут за кольцо в его нижней губе; ее руки повсюду.

Его собственные руки отчаянно тянутся вверх, стягивают ее блузку с плеч, касаясь ее живота, груди, захватывая и желая запомнить каждый изгиб.

– Слишком грубо, – задыхается она.

Он боялся, что она попытается скрыть, что он причиняет ей боль.

– Прости, прости, – говорит он, погружаясь пальцами в собственные волосы. Он закрывает глаза и тянет за них, благодарный твердой форме и знакомым ощущениям. Он несколько дней не ездил на велосипеде, не бегал, вообще ничего не делал, и внезапно он чувствует себя медведем, пытающимся нести в лапах кристалл; его мышцы вот-вот порвут кожу, чтобы снять это напряжение. Он задается вопросом, это ли имеют в виду люди, когда говорят, что лучше иметь хотя бы что-то, нежели ничего.

Ее ладонь, вибрируя, скользит по его щеке.

– Посмотри на меня.

Он смотрит в глаза цвета крови и ночного неба. Оттенки глубокого красного со штрихами индиго.

– Тебе стоит… Коснуться себя, если… – она даже не моргает. Не делает ни одного из этих движений робкой девочки, типа теребить свои волосы или закрыть лицо. Она просто ждет, наблюдая.

– Ты имеешь в виду… – он чувствует, как его брови ползут вверх по лбу. – Себя?

– Да, – улыбается она. Сладкой, с ямочками на щеках улыбкой, благодаря которой она кажется ему уязвимой и требовательной. Это заставляет абсурдную скрытность исчезнуть.

Он делает то, о чем она его просит, грубо стаскивая свои джинсы вниз по бедрам, закрывая глаза только тогда, когда она шепчет его имя. Это быстро и знакомо, и тепло прокатывается по его коже, когда он пытается восстановить свое дыхание. Но это не совсем то, чего он хотел. Она смотрела на него, и ее волнующий взгляд ни на секунду не отрывался от его тела. И хотя в ее глазах горит увлеченность, он мог сказать, что для нее это тоже не то, чего она хотела.

Колин убеждает ее укрыться одеялом вместе с ним, ложась на бок, и притягивая ее к своей груди. Ее вес то ощутимый, то нет, то прижимается, а то отступает, как ветер, дующий в окно.

Они желают друг другу спокойной ночи, но словно не хотят, чтобы ночь закончилась.

Он понимает, что она дышит. Ее дыхание соответствует ритму его собственного, и это ощущается правильно и комфортно. Глубоко в его груди ноет сладко-горькая боль. И как только его начинает затягивать в сон, он не может бороться со страхом, что чем больше он нуждается в ней, тем меньше шансов, что она останется.

Его веки отяжелели, мышцы расслабились, и он почувствовал, что засыпает.

Колину приснилась Люси, в платье в цветочек и белых босоножках, со сложенными руками на животе и окруженная лилиями.

Глава 14

ОНА

Она пытается лежать смирно, пока он засыпает, слушая его размеренное дыхание. Колин несколько дней уже не ездил на велосипеде, не попадал в аварии и не рисковал собой, как делал обычно. Люси привыкла видеть его всегда в движении, почти вибрирующим от еле сдерживаемого энтузиазма. Но сейчас, засыпая, он казался странно тихим. Это доставляет ей легкое беспокойство, даже ощущая, как его руки плотно и сильно прижимали ее спину к его широкой груди.