Кристина Лорен
Возвышенное
Sublime:
1. Трансцендентное, совершенное, абсолютное.
2. Переход из твердого состояния в парообразное.
Мой дух занес как снегом сон,
Гася сознанья свет, -
Казалось в памяти спасен,
Любимых черт портрет.
Мне мнилось прах любимой спит,
Без чувств, мирских забот...
Но и его травы и плит
Увлек круговорот.
Уильям Вордсворт. Перевод Максима Егорова.
Глава 1
ОНА
Девушка лежит, изогнувшись под странными углами, когда она просыпается. Не может быть, чтобы она могла тут спать, в одиночестве, на грязной земле, в окружении листьев, травы и облаков. У нее такое чувство, будто она упала с неба.
Она садится, грязная и полностью дезориентированная. За ее спиной узкая тропа, окруженная деревьями с броскими пылающими цветами осени, она извивается и исчезает из поля зрения. Перед ней озеро. Оно спокойное и синее, рябь на поверхности только по краям, где мелководье гладит камни. Она инстинктивно ползет к озеру и всматривается в него, чувствуя тяжелую жалость к девушке напротив, в замешательстве уставившейся на нее.
Только встав на ноги, она видит огромные здания, нависшие над парком по периметру. Сделанные из серого камня, они возвышаются над верхушками огненно-красных деревьев, глядя вниз на то место, где она приземлилась. Здания довлеют над ней одновременно приветливо и угрожающе, как будто она была где-то между бодрствованием и сном, когда мечты и реальность существуют вместе.
Вместо страха она чувствует прилив волнения, текущего сквозь нее. Волнение, какое бывает при звуке выстрела у готового к бегу спринтера.
Вперед.
Она скользит вниз по тропе через грунтовую дорогу, где резко начинается тротуар. Она не помнит, как на ней оказалось мягкое платье из нежного цветочного ситца, складками спадающего к ее коленям. Она смотрит на незнакомые ей ноги, одетые в новые плотно сидящие сандалии. Хотя она не замерзла, мимо прошли одетые в форму студенты, укутанные в толстую шерстяную, темно-синюю и серую одежду. Они отличаются друг от друга небольшими нюансами: сапоги, серьги, вспышки красного шарфа. Но мало кто потрудился заметить девушку, которая, шаркая и горбатясь, боролась с ветром.
Знакомо пахло влажной землей, каменные здания с четырех сторон захватили все звуки и удерживали их, надолго замедляя время и разговоры. От того, как ветер хлещет вокруг нее и от ее новых драгоценных воспоминаний о деревьях в лесу, она понимает, что сейчас осень.
Но ничто вокруг не выглядело так, как вчера. А вчера была весна.
Впереди маячит арка, украшенная медными, с сине-зеленой патиной, буквами, которые, казалось, были написаны такого же цвета краской, что и небо.
ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ ШКОЛА ИМ. СВЯТОЙ ОСАННЫ ДЛЯ МАЛЬЧИКОВ И ДЕВОЧЕК.
КЛАССЫ К-12.
СЕВЕРОАМЕРИКАНСКОЕ ВОСТОЧНОЕ ВРЕМЯ 18:14.
Под ней широкая, раскачивающаяся на ветру железная табличка с надписью: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше для него, чтобы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море. Марк 9:42».
Кампус был больше, чем она ожидала, но почему-то она знала, где искать – справа, а не слева – чтобы найти группку небольших кирпичных зданий, а на некотором расстоянии и деревянный домик. Она движется вперед с тем трепетом, с которым входишь в теплый дом, где тебя ждут на обед. Со знакомым трепетом. Вот только совсем не понятно, где она.
Или кто.
***
Из четырех основных зданий она выбрала то, что слева, на границе с пустырем. На ступенях толпятся студенты, но несмотря на это, никто не помогает ей с дверью, которая, похоже, решила собственным весом вытолкнуть ее обратно на улицу. Свинцовая ручка тускло бликовала в ее руке, и рядом с ней ее кожа казалась мерцающей.
– Закрой дверь, – сказал кто-то. – Морозит!
Девушка ныряет внутрь, отводя взгляд от своей покрытой звездной пылью кожи. Внутри тепло, витают знакомые ароматы бекона и кофе в зернах. Она парит рядом с дверью, но никто не поднимает голову. Словно она – обычная студентка и просто идет сквозь толпу; жизнь продолжает бурлить в шумном обеденном зале, а она стоит совершенно неподвижно в каком-то странном безумии. Она не невидима – ей видно ее отражение в окне справа – но она может также и быть такой.
Наконец, она идет через лабиринт столов и стульев к пожилой женщине с планшетом в руках, которая стоит у входа в кухню. Она что-то вычеркивает в списке, ее ручка так и порхает над метками. Каждая новая метка идентична другим. Один вопрос вертится у девушки на языке, и она замирает там, не двигаясь, ожидая, когда пожилая женщина заметит ее.