– Извини, Аманда, мне нужно помочь Дот с уборкой на кухне.
За ним увлекательно наблюдать: его неспешная улыбка, красивая линия плеч, то, как он засовывает руки в карманы. Она наблюдает за бьющимся пульсом на его шее, и это, кажется, эхом отдается в ее собственном горле.
И тут он увидел ее, в легком весеннем платье в октябре, с голыми руками и ногами.
– Ты пришла на завтрак? – спрашивает он. Его голос проходит вибрацией сквозь нее. – Лови последний шанс.
Она открывает рот, и выдает не то, что ожидает; и при этом она не распадается на кусочки:
– Думаю, я пришла к тебе.
Глава 2
ОН
Неделю спустя.
Колин колеблется около двери, рассматривая свои пальцы. Они большие и неуклюжие. Его пальцы широкие, кожа в шрамах от порезов и царапин, они постепенно заживают сами собой. Сегодня его пальцы кажутся опухшими.
Когда ему, наконец, удалось открыть дверь, на него накинулась его босс.
– Колин, – с мрачным лицом сказала Дот. – мне позвонил Джо и сказал, что ты был в больнице все утро, – ей не нужно добавлять чего-то вроде: «не трудись придумывать оправдания» или «я знала, что это случится опять».
Он судорожно выдохнул, и в холодном воздухе поднялось облачко пара.
– Мне очень жаль, Дот, – ответил он, закрывая за собой дверь.
– Почему ты извиняешься передо мной? Это ведь твоя рука в гипсе, – она прочистила горло, выражение ее лица смягчилось, когда она коснулась гипса. – Недавно сломал? – он кивнул. – Тогда для чего ты появился на работе?
Её фартук был весь мокрый. Она опять мыла посуду, и Колин сделал в голове пометку надрать задницу Дейну за то, что он ушел, не закончив дела.
– Я пришел сказать, что не смогу работать в течение следующих двух недель, - слова обожгли его горло, как только он произнес их. Работа в столовой позволяла ему не чувствовать себя благотворителем.
– Только две? – она поднимает голову и смотрит на него, пытаясь понять, не врет ли он.
– Ну хорошо, четыре, – он ерзает, пытается почесать шею сломанной рукой, затем вздрагивает и пытается не прорычать ругательства перед Дот. Она была лучшей подругой его матери и за последние двенадцать лет стала ближе бабушки. И последнее, чего бы он хотел сделать – расстроить ее.
– И ты не был на баскетболе уже три недели, – сказала она. Его глаза округлились. – Да, я в курсе. Я говорила с тренером Такером неделю назад; он сказал, что отчисляет тебя из команды.
– Ну, хватит, Дот. Ты же знаешь, это не мое.
Дот прищурилась, изучая его.
– Тогда что твое? Бросать вызов смерти? Сходить выпить, а мы потом будем беспокоиться о тебе? Я всегда любила твой внутренний огонь, малыш. Но я больше не собираюсь терпеть это безумие.
– Это не безумие, – ответил Колин в защиту против лучшего аргумента Дот. – Это велосипедный спорт.
– Ну что за наглая ложь. Это трюки с реквизитом и прыжки с поезда на пути. Это катание по железнодорожным путям и через мосты над карьером, сделанные из каната, – его голова дернулась, и Дот решительно кивнула.
– О, да… Я знаю об этом. Ты мог умереть. Когда ты поймешь, что все это безрассудно, прежде чем это зайдет слишком далеко?
Колин выругался себе под нос:
– Джо знает?
– Нет. – он слышит предупреждение в ее голосе и не сказанное «еще нет». – Хватит. Трюки, гонки. Все это. Я слишком стара, чтобы не спать от беспокойства, – она делает паузу, обдумывая слова, перед тем как продолжить. – Я знаю, семнадцатилетние парни думают, что они непобедимы, но ты как никто другой знаешь, как быстро люди могут уйти от нас. Я не позволю случиться этому с тобой.
Он немного напрягается, и Дот дотрагивается до его руки.
– Просто пообещай, что будешь осторожней. Обещай, что подумаешь об этом, – когда он не отвечает, она прикрывает глаза и стоит некоторое время. – Я сокращаю твои расходы и запрещаю выходить за пределы парка. Ты можешь находиться только на школьной территории, пока я не изменю свое решение.
Она поглядывает на него, вероятно, ожидая, что он взорвется, но он знает: лучше этого не делать. Когда родители Колина умерли, Джо приютил его и помогал с оформлением скудного наследства, но за Дот всегда было последнее слово, хотя она не официальный опекун. Они оба помогали ему, когда он падал, поддерживали, когда он опускал руки. И так уже продолжается на протяжении долгого времени.
Он кивает, перекидывая сумку через плечо, прежде чем зайти на кухню и зачеркнуть свое имя в смене по столовой. Маркер визжит в тишине, с неким звуком завершенности, и он чувствует взгляд Дот на своей спине. Он ненавидит расстраивать ее. Он знает, как сильно она беспокоится о нем, это висит мертвой петлей у него на шее.