Байлар смотрел с непониманием и испугом. Илаю было знакомо это чувство: словно кто-то заглянул в прикрытое занавеской окно. Ты сам закрыл его ото всех — но ждал этого взгляда. Очень долго. И он ещё ничего не увидел, но… ты внезапно увидел его. А в нём свою душу.
Наклоняясь вперёд Толлер не пытался коснуться лежащих поверх одеяла рук — он понимал, что это бесполезно. Он касался взглядом его глаз, и в нём было столько любви и сострадания.
— Ты прав, ты заперт в своём теле — а был творцом, я д-даже не представляю, какого это. Но знаю, что означает беспомощность. Когда н-нет сил просыпаться и жить дальше. К-когда дают ложные надежды — а потом отбирают. Когда в душе поселился мрак, и в жизни н-ничего не осталось — остаётся лишь верить…
По щекам Байлара текли слёзы. Он долго не мог совладать с голосом, а, когда заговорил, тот сломался.
— Как вы справились?
— У меня был учитель, — Толлер помолчал. — Что вызывает твою ненависть, Байлар?
— Зависть… — он сглотнул слёзы и скосил взгляд на Илая, от которого тому стало не по себе. — Ведь он такой же, как я. Почему…
Толлер подался вперёд, обнял его за голову, пряча у себя на плече — а тот плакал и всё повторял: «почему»…
— Не мы пишем законы, Байлар. Мы можем только им следовать…
Толлер отпустил Байлара, благословив, и встал поодаль, наблюдая, как медсестра поправляет одеяло, усаживает его поудобнее. Вытирает новые слёзы — а он прячет от неё взгляд. Илай подошёл к священнику и наклонился.
— Как вы это сделали? Я, если честно, сомневался, что у вас что-то получится.
Тот, продолжая смотреть, понизил голос.
— Иногда самое н-настоящее чудо — это второй шанс. И сейчас он почувствовал, что сможет его получить. Я б-буду навещать его и сделаю, что смогу.
Усмехнулся.
— Сейчас я сказал ему, что он — весь мир. В-вы знаете, что принятое благословение перед постом, это: «Помни, что ты прах и в прах возвратишься»?
— Тогда хорошо, что сейчас не пост. Он бы не понял.
Толлер встал перед ним и нарисовал большим пальцем у Илая на лбу разомкнутый круг.
— П-омни, что ты прах, Элиот, и в прах возвратишься.
Илай фыркнул беззлобно.
— Значит, я прах — а он весь мир?
— Ты усмирил свои страхи, Элиот. Ты г-гораздо больше всех нас и равен нам. Ты, наконец, можешь это понять, — Толлер внимательно смотрел ему в глаза. — А ещё ты улыбнулся.
Кажется, в Илае что-то поменялось, когда Толлер перешёл на «ты».
***Почки ему вылечили. Илай перестал выпендриваться и позволил врачам делать свою работу. Тень навещала его в больнице ещё один или два раза — а потом максимальная когерентность была достигнута, и его выпустили. Илай так и не начал считать себя религиозным человеком — просто подружился с настоятелем одной церкви и стал туда приходить. В один из таких дней, подходя к старому зданию, Илай, наконец, встретился с Фредди. На том была майка с кричащей рекламой новейшего микропроцессора Ступени, который выглядел, как город на боевой схеме. Фредди размахивал пластиковым плакатом с изображением стрёмной долговязой крылатой фигуры в священичьей робе и орал что-то про овечьи шкуры и суть хищных волков.
— Попадёшь в ад и посмотрим, сколько прихожан там найдёшь!
Удивительно, кого только ни встретишь на улице.
— Эй, баклан! — Фредди обернулся как раз для того, чтобы брошенная Илаем фляжка попала ему в лоб. Плакат выпал, он схватился за голову. — Проваливай отсюда, ещё раз увижу — фляжкой не обойдешься!
Илай сунул плакат подмышку и подобрал флягу. Погнулась. Илай поджал губы: хорошо, хоть, не открылась. Чтобы проверить, не повреждён ли затворный механизм, Илай отвернул крышку и отхлебнул.
— Не суди, да не судим, бля, будешь.
Мелкие разборки — частое явление на улицах, в которых участвуют, в основном, вампиры. Дроны фиксируют происшествие, но префектура вмешивается только если потасовка заходит далеко. Хищники выясняют отношения. Ничего необычного.
При этом, тебя оштрафуют, выбрось ты мусор в неположенном месте.
Толлер открыл дверь и, щурясь, выглянул на улицу.
— Элиот? Всё в порядке? Гд-где Фредерик? Я д-думал, он здесь…
— Воет где-то в переулке. Вам нужно что-то делать — всякая шушваль машет плакатами и отпугивает людей. Кто-то может и поверить.
Илай, наконец, заметил, что дневной свет, наверное, сильно режет глаза и поспешил зайти внутрь.
— Он там размахивал вот этим, — Илай развернул в полумраке церкви плакат с изображением лысого существа с перепончатыми крыльями и пепельной кожей в одеяниях священника, в благословении раскинувшего руки.
— А я-то думал, мой парень — урод.
Толлер с интересом его рассматривал. Распростёртые крылья. Сложенные в знамении длинные пальцы. Раньше так изображали вампиров, чтобы напугать деревенских посильнее. Интересная трактовка…
— «И К-кровь Его очистит нашу совесть от греховных поступков, несущих смерть, дабы служили мы живому Богу, ибо Кровь Его истинно есть питие, а П-плоть Его истинно есть пища.»
Скосил на Илая глаза и прочистил горло.
— Прошу прощения. Мне всегда к-казалось это занятным. С т-точки зрения человеческой религи… С д-другой стороны, ангелы всегда приводили в трепет. Их п-пугались, даже если они приносили благую весть. Никто не говорил, что они об-бязаны быть с золотым оперением, ведь так? Нет — п-ерепонки, это, конечно, слишком…
Кашлянул в кулак.
— Д-дай его мне — н-негоже, чтобы кто-нибудь это увидел…
Илай пытался не заржать в голос, глядя, как Толлер старательно изображает отсутствие интереса. Его далеко не традиционный взгляд на религию, взгляд пришедшего извне Дневной Церкви, импонировал. Казался странным — но импонировал. Иногда Илаю казалось, что Толлер подмечает вещи, на которые у остальных уже замылился глаз.
Свернув плакат, Толлер кивнул ему на руки.
— Ч-что с фляжкой?
— Лоб Фредди пытался её сломать.
— Элиот… — вампир укоризненно на него посмотрел.
Илай невинно хлопнул глазами.
— Что?
Тот только головой покачал.
Тень больше не пряталась на периферии зрения — но и показываться стала куда реже. Толлер считал, что это связано с его, Илая, самочувствием — Илай не спешил загадывать. Впрочем, ему стало всё равно.
Выйдя однажды на улицу, Илай понял, что не обращал раньше внимание на шум улицы. Гудки машин, разговоры людей. Всё было скрыто за тёмной плотной завесой, которая давила, в том числе, и на него самого. Илай шёл по улице, по-новому смотря на людей вокруг. Слушая их гомон.
«Мне, вообще, прямо — но пойдём…»
«Они пришли позже, ты не понимаешь..!»
«Я с вами не как тренер — как учитель физики разговариваю…»
«Он пропускает души людей…»
«Я тебя ждал-ждал, орал-орал..!»
«Три процента! Он щас сдохнет!»
«По тем канонам, которые допускают преобразование…»
Он начал слышать звуки жизни города.
___Мощный взрыв прогремел сегодня в три часа ночи в корпоративном здании Ступени 6. По данным камер наблюдения, один из сотрудников ночной смены обнаружил у себя под столом взведённое взрывное устройство. Подобные самодельные взрывные устройства были найдены ещё на нескольких этажах. Немедленно началась эвакуация, однако злоумышленник дистанционно привёл устройства в действие. Сообщается, что, в результате взрыва, двести сорок три человека погибли на месте, семьдесят пять — по дороге в госпиталь. Триста шестьдесят один человек с ранениями разной степени тяжести распределены по ближайшим медицинским учреждениям. Пятнадцать считаются пропавшими без вести.