— Какое у вас самое яркое воспоминание в жизни? — Илай вернул сигареты с зажигалкой в карман и затянулся.
— Самое? — Толлер задумался. А потом улыбнулся. — Мы с Мирой в парке развлечений. Мы п-однимались на горках, и, в к-какой-то момент, внизу раскинулся весь город… — вампир улыбнулся. — Я не забуду, как он сиял и переливался. Насколько он б-большой и красивый.
— И вы вот так всё это бросили?
Илай осторожно переставлял ноги. Коньки держались крепко, не давали оступаться или проскальзывать — но он им всё равно не доверял. Толлер же катился куда увереннее.
— Я п-онял, что больше так не могу. Мира… — он опустил глаза на рыб под ногами. — Раньше я был другим. И п-полюбила она меня тогда. Она заслуживает большего.
Илай затянулся.
— Решили за неё? А ведь она ещё приходит — и вы не завершили обучение, вы могли бы…
— Элиот, — Толлер выехал перед ним, развернулся, катясь спиной, смотря в глаза. — Я дорожу п-прошлым, но оно прошло. Я посвятил жизнь Отцу-Богу и заблудшим душам — в ней остаётся мало времени на себя. Пусть это и не запрещено.
Илай с опаской выглядывал у Толлера из-за плеча, чтобы не налететь ни на кого — но тот, кажется, знал, что делает.
— И сейчас вы проводите его для себя?
— Сейчас я провожу своё время для вас.
Вампир посмотрел на что-то позади Илая.
— Ваш друг с нами?
Илай проворчал:
— Он всегда с нами.
Чтобы посмотреть за спину, Илаю пришлось остановиться. Он нахмурился.
— Странно, — Илай осмотрелся. — Может, он каток не любит… Я бы посмотрел на этого засранца на льду.
Впрочем, ни о чём это не говорило: иногда Тень исчезала и появлялась самостоятельно. Он всё равно придёт. Илай поднёс к губам сигарету и покатил дальше. Толлер развернулся, занимая место рядом. Илай скосил на священника глаза.
— Больше передо мной не выкатывайтесь. Я и так — снаряд с минимальным управлением, ещё и без обзора.
Толлер тихо рассмеялся.
— В-вас понял.
Постепенно Илай перестал бросать взгляд под ноги и стал медленно, аккуратно катиться вперёд. Кто-то продолжал удивлённо смотреть на Толлера. Пока они только смотрели, Илаю не было до них дела.
— Года два назад мне стали сниться очень яркие сны. О событиях, которые я забыл. Я, может, и считаю, что вы поступаете глупо — но у вас есть, что помнить. Годы службы превратили всё в одинаковую массу, — Илай усмехнулся сквозь дым. — Знаете, что мне запомнилось ярче всего? Как, в каком-то старом фильме, бандиты, из-за того, что какой-то ублюдок увёл девушку у их босса, застрелили из дробовика его собаку.
Илай смотрел перед собой.
— В этих снах я, словно, переживаю всё заново.
— С-сны возвращают вам жизнь?
— Извращённую её часть.
Илай нахмурился.
— Лето, жара. Я сидел на капоте булки — это… бронетранспортёр. Во внутреннем дворе на полигоне, жрал мороженое, меня обдувал воздух из-под крышки. А пацаны носились вокруг по этажам в полном обмундировании и стреляли по мобам. Упражнение на скорость реакции. У каждого на шлеме камера, они передают изображение мне на компьютер — да и мне из центра всего видно, как одна за одной в окнах рассыпаются проекции. Эти мобы были гражданскими. Но парни этого не замечали. Бывают моменты, когда замешкался — тебя убьют. Всё зависит от одного решения, принятого за доли секунды. У меня был свой. Тогда на улице я был уверен, что ребёнок рядом поднимает оружие — я видел его. Форму, блеск. Меня остановили. У того ребёнка была палка. То учение ввели позже, и это — самая жестокая хрень, что может с тобой приключиться. Потому что потом ты видишь запись со своей камеры и перестаёшь доверять глазам. И заказываешь у Ступени импланты. Я потребовал отключить свой, когда меня демобилизовали.
Толлер непроизвольно посмотрел Илаю в глаза. Тот усмехнулся.
— Вы не увидите разницы. Глаз заменили, но, пока оптика не работает, это просто глаз.
Держа сигарету двумя пальцами, Илай оттянул нижнее веко.
— При фокусировке сетчатка бликует, по ней бегают концентрические окружности — вот, собственно, и всё, чем он себя выдаёт.
Он отпустил глаз и снова затянулся. Рыбки под ногами плавали совсем, как настоящие: прячась в траве, осторожно или резво, стайками и по-одному…
— Когда узнаёшь, что это билет в один конец — уже слишком поздно. Есть те, кто втягивается — как Боб — это становится частью твоей жизни. Особым состоянием ума. Как врачи, — Илай усмехнулся сквозь дым. — Я картину вспомнил. Не знаю, кто автор — видел когда-то давно. Секционный стол, на нём лежит девушка, рыжая, мёртвая. Красивая. Рядом стоит бородатый мужчина, видимо, доктор, с интересом рассматривает что-то в руке. И название: «У неё было сердце».
Илай не выдержал и рассмеялся.
— Тем, кто так шутит, нужно сразу печать на лоб: «годен к работе по предназначению».
Он выдохнул, весёлость куда-то ушла. Илай смотрел на недокуренную сигарету.
— Нельзя увидеть чью-то смерть и остаться прежним. С каждым выстрелом в нас самих что-то умирает. Можно быть кем угодно там — но здесь ты сломанная кукла, — глубоко затянулся. — Бог определённо ребёнок, раз ему нравятся такие вещи.
— Отец страдает вместе с вами, Элиот. С-со всеми нами. С Фредди Квиллом. С вашим другом. С теми, к-кто лишил его жизни — и со всеми, кого убили вы.
— А как же «Его пути неисповедимы»? Страдает вместе с нами — что в этом хорошего? Если есть Высшая Сила, она должна суметь исправить это всё.
— Н-нигде ни в мире ни в Писаниях не указано, что Бог отрицает личную ответственность. Ч-что нам запрещено иметь свою волю.
— Ты не увидишь летящую в тебя пулю. А стреляет всегда кто-то другой.
Толлер развернулся к Илаю и остановился. Тронул его за руку.
— Мы сами вы-выбираем себе путь, Элиот. И сами совершаем ошибки, — вампир невесело улыбнулся. — Свои я т-точно совершил сам. И я хочу помочь д-ругим мириться с их.
Толлер запрокинул голову и посмотрел куда-то в яркое небо, на тёмных стёклах блеснуло солнце.
— Ч-что до Высшей Силы — я ув-верен, что внутри каждого из нас Бог может взять самый ужасный поступок, самую плохую эмоцию и превратить её в любовь. Если впустить Его. Я в это верю.
Глядя на него, Илай, против воли, тоже посмотрел на небо. Мимо по льду проезжали люди.
— В церкви так много плохого — почему вы здесь?
Толлер лишь улыбнулся.
— Поэтому ей и нужны хорошие священники.
***Илай шёл домой, не особо смотря по сторонам. Ноги с непривычки гудели, а, под ними, на тёмном асфальте белела разметка, чтобы плохо видящие днём вампиры могли видеть, куда идут. Илай чувствовал себя очень странно, в голове мешали друг другу мысли, которых, до того, там не было. Возможно поэтому он не заметил, как вышел на дорогу. Резко перед глазами возникла Тень, Илай вскрикнул и едва не повалился назад. Мимо, окатив потоком ветра, пролетел большой белый автомобиль. Тени нигде не было.
Илай пытался перевести дыхание.
— Что за… чёрт..?
___Роботы-уборщики так хорошо выполняют свою работу, что не замечают, как застревают и запутываются. Тогда они посылают сигнал о помощи Энди, он выпутывает их, чистит и направляет на проблемный участок роботов мощнее. В этом и заключается его работа. Не удивительно, что большую часть времени, Энди предоставлен самому себе. Энди шёл с тележкой по этажу, в ней лежали части роботов, которые он собрал сам. Энди хорошо разбирался в электронике, немного хуже — в программировании — но этих навыков ему хватило, чтобы зациклить камеры видеонаблюдения. Он заходил в офисы и крепил части роботов под столами. По этажу в несколько дней. Странно — но никто ещё ничего не заметил. ___