— Все идет хорошо. Воздух в кабине замечательный, глубина восемьдесят метров, температура — девятнадцать градусов по Цельсию. Вода здесь прозрачная, цветом напоминает небо после захода солнца. Вижу много рыб. Вот прошел косяк селедок…
Андрей замолчал. На «Кристалле» было тихо. Лишь едва слышно вздыхал океан.
Колька вьюном выскочил из толпы матросов, что слушали Андрея, и помчался к научному штабу. Там стоял цветной телеприемник, на экране которого было видно все, о чем рассказывал Андрей Волошин. Но в штаб юнгу не пустили. Тогда Колька вернулся на старое место, под динамик.
— Глубина двести десять метров, — услышал он, — вода темная, синеватая. Чем ниже опускаюсь, тем хуже видно, включаю прожектор. Вот мелькнуло какое-то животное. Оно испугалось света и ушло в глубину. Все время работает кинокамера. Сменил пятую кассету. Меня интересует животное. Только сейчас понял, что оно не похоже ни на акулу, ни на кита. Может, это неизвестный вид? А впрочем, кинокамера успела его снять. На поверхности разберемся. Стало совсем темно. Температура упала до двенадцати градусов. Хочу проверить реактивный двигатель. Кажется, работает нормально. У батискафа удивительная подвижность, он может даже поворачиваться вокруг собственной оси. Сейчас продолжу спуск. Снова появилось загадочное животное! Теперь я его не выпущу, поймал лучом прожектора! Оно так похоже на…
Оглушительный треск оборвал слова Андрея, одновременно ярко вспыхнул и потух экран телевизора в научном штабе. Метрах в трехстах от «Кристалла» с глухим взрывом поднялся столб воды. Что случилось? Почему замолчал Андрей Волошин? Может произошло извержение подводного вулкана? Или батискаф наткнулся на мину времен минувшей войны?
Колька, перегнувшись через поручни, пристально всматривался туда, где всплывали оглушенные рыбины. На его побледневшем лице выступили веснушки.
Капитан Грачев в момент взрыва разговаривал со старпомом, да так и застыл с полуоткрытым ртом, не закончив фразы. Опомнившись, он загремел, размахивая в воздухе большим кулаком:
— Это их штучки, недаром столько времени возле нас крутились.
Старпом посмотрел в сторону шведского судна и удивился: оно исчезло, будто растаяло в воздухе. Увлечены испытаниями, моряки так и не заметили, когда и куда исчезла «Мата-Хари». Руководитель испытаний неустанно вызывал Андрея, но мощные ультразвуковые сигналы затухали в глубине океана, ни на один из них ответ не пришел.
Капитан Грачев немедленно связался с Владивостоком, радиоволны понесли в Центральный институт океанологии сообщение о несчастье. Сообщение было передано в Москву, оттуда на "Кристалл" пришел ответ: "Немедленно готовится к вылету самолет, который доставит к месту происшествия глубинную подводную лодку с командой водолазов".
Потекли тяжелые минуты ожидания. Запас кислорода в батискафе рассчитан всего на двадцать часов. Хватит ли его Андрею до прибытия спасателей? В радиорубку «Кристалла» непрерывно поступали телеграммы с судов разных национальностей. Люди интересовались, не могут ли они чем-нибудь помочь. И только одно судно под шведским флагом не послало запрос на «Кристалл». Оно дрейфовало в двадцати милях от него, ожидая подводной лодки. Капитан Сельмер первым узнал о несчастье с батискафом. Когда он прочитал радиограмму, то разрозненные события последних дней вдруг связались в одно целое. Преследование «Кристалла», подозрительные разговоры в каюте немца, спуск подводной лодки и, наконец, поспешный уход «Мата-Хари» в квадрат 78. Радиограмма сообщающая о беде была ключом ко всему. Детали, которым раньше капитан не придавал значения, оказались элементами заранее продуманного преступного плана.
Зажав в кулаке бумажку с текстом, Улаф Сельмер переступил порог каюты Джима Кроу. Тот как раз разговаривал с испанцем. Сельмер еще не знал, о чем он будет говорить с хозяевами, но был уверен, что действовать надо. Капитан подошел к столу и положил смятую радиограмму.
— Вернулся Гюнтер? — поднял глаза Кроу.
— Это сделали вы, — тяжело дыша, проговорил капитан.
Кроу взял со стола бумажку, прочитал ее, пожал плечами и передал дону Сильве.
— Теперь я знаю, что это дело рук вашей грязной шайки! — упрямо повторил капитан.
— Не забывайте, капитан, с кем вы разговариваете, — ледяным тоном сказал Джим Кроу, — если выпили лишнего, то пойдите проспитесь.
— Я хорошо знаю, с кем имею дело, паршивые убийцы. Чем вам мешал русский батискаф?
— Вы переходите все границы, — фальцетом закричал Джим Кроу. — Вы не будете командовать судном.
Сельмер презрительно плюнул в его сторону и пошел к двери. Джим Кроу удивительно легко для его комплекции выскочил из-за стола, подбежал к выходу и закрыл его.
— Куда?
— В радиорубку, сообщу обо всем русским.
— Ну, капитан, поругались и хватит, — миролюбиво сказал Кроу, — поверьте, это какое-то нелепое стечение обстоятельств. Мы здесь ни при чем.
— Прочь с дороги! — взревел капитан.
В тот же момент ему нанесли удар сзади по голове. Без единого звука Сельмер упал на пол.
— Своей поспешностью вы всегда портите дело, дон Сильва, — сказал Джим Кроу, переступая через мертвое тело.
— Он бы, не задумываясь, донес на нас.
— Ладно. Что сделано, то сделано. — Кроу брезгливо коснулся носком ботинка окровавленной головы капитана и добавил: — Дождемся возвращения Гюнтера и решим, как быть дальше.
«Малышка» закачалась на волнах в тот самый момент, когда на «Кристалле» началась подготовка к спуску батискафа. Андрей Волошин еще только проверял приборы, а «Малышка» уже шла на боевую позицию. Карл Гюнтер погрузился неглубоко. Десятиметровую толщу воды прорезали солнечные лучи. Карл подумал, что они похожи на лучи, которые проникают сквозь окна костела. В затуманенном алкоголем мозгу вдруг всплыли далекие воспоминания.
…В костеле торжественно звучал орган. Маленький Карл шел на первую исповедь. «Покайся в грехах своих, сын мой», — вкрадчиво говорил падре. И Карл раскаивался в том, что он дергал за косу белокурую толстушку Кетхен, что обманул при обмене марок глуповатого Ганса. В те времена Карл твердо верил в божье милосердие.
Позже, когда на Украину и Белоруссию сыпались бомбы, когда горели дома и дети протягивали руки к мертвым матерям, Гюнтера взяли на флот и он снова услышал слова падре, теперь в них звучала сталь. Падре призывал новобранцев расправляться с проклятыми коммунистами, а бог за это отпустит им все грехи.
Во время войны понятие о грехе у Гюнтера изменилось. Торпедируя гражданское судно и с интересом наблюдая в перископ, как захлебываются и тонут пассажиры, Карл шептал про себя молитву. Бог с нами, он среди нас и равнодушно смотрит, как кричат женщины. И не испепеляет Карла своим гневом! Если бог так терпелив ко всему, то Гюнтеру после смерти не страшно попасть и в ад. Разве эта война не ад, который выдумали для себя люди еще при жизни?
Мечтая о куске хлеба на пыльных улицах Туниса, Карл проклял бога. Теперь весь случайный заработок тратился на выпивку. Бутылка со спиртным стала богом Гюнтера. Ею он заглушал голод, тогда приятно шумело в голове, а помогало забыть, что с богом дружат только те, у кого есть деньги.
Толстый американец и испанская обезьяна только потому и командуют им. Они платят неплохие деньги, и Карл должен выполнять их приказы, если не хочет снова стать нищим. Или, чего доброго, попасть в руки правосудия.
…Гюнтер проверил по компасу курс. Это здесь. Сквозь прозрачный колпак «Малышки» он сразу же увидел шар, который медленно опускался. Субмарина клюнула носом и пошла в глубину. В этот момент на батискафе вспыхнул прожектор, выхватил подводную лодку из синей полутьмы. Яркий свет на мгновение ослепил Гюнтера, но уже в следующее мгновение, поборов растерянность, он ушел от луча прожектора.
Гюнтер опустил «Малышку» еще ниже и начал ловить в прицел торпедного аппарата диковинную комету с огненным хвостом, плывущую в морских глубинах. Когда ядро кометы совпало с крестиком прицела, Гюнтер нажал кнопку с надписью «огонь». «Малышка» дрогнула, из-под ее днища выскользнуло длинное тело торпеды и со зловещим рычанием понеслось в сторону батискафа. «Малышка» рванулась назад, но взрывная волна догнала подводную лодку и отбросила ее далеко в сторону. Гюнтер окончательно протрезвел. Под ногами у него хлюпала вода. Очевидно, от удара потекли заклепки. Но главное было сделано: батискафа больше не существовало. Теперь нужно продуть цистерну и полный вперед к месту встречи с «Мата-Хари». Всплывать на поверхность Гюнтер не рискнул. Он представлял себе, какой крик поднялся у русских после взрыва. Сейчас они пристально следят за морем.