К тому времени Старфайндер уже ничему не удивлялся, позабыв бояться. Он вернул голо-фото в точности на то же место, откуда взял, и обратился к стопке бумаги. Заметив, что верхний лист бумаги исписан убористым почерком, подвинул стопку поближе и убрал мешающее свободно читать пресс-папье. Последующий осмотр выявил, что все до одного листы были списаны одинаковым почерком с легким наклоном.
Чей это почерк?
Господа Бога?
Старфайндер всмотрелся внимательней. Нет, это была не рука Бога. Это был его собственный почерк.
Язык, на котором были составлены фразы, казался американским английским, но сколько бы он ни вчитывался в слова, смысл фраз продолжал ускользать от него, а предложения расплывались, отчего он не смог прочитать ни одного. Это его тоже совсем не удивило. Он аккуратно сложил страницы в том порядке, в котором они были прежде, и вернул манускрипт - потому что это был манускрипт - именно в то место, в котором он располагался на письменном столе. Он уже собирался прижать пачку пресс-папье, когда вдруг заметил, что пресс-папье представляет собой идеальный куб с парой крохотных петелек, вставленных в одну из граней.
Это было не пресс-папье, а ящичек. Может быть, это было все же пресс-папье, но и ящичек одновременно. Как бы там ни было, ящичек мог открываться.
Открыть его?
Вопрос был чисто академический, потому что он уже пытался засунуть ноготь большого пальца в щель на грани куба на противоположной от петель стороне. Наконец его усилия одолели внутреннее сопротивление ящичка, и крышка открылась со щелчком, который, казалось, отозвался эхом под потолком.
Еще не заглянув внутрь, Старфайндер уже знал, что он там увидит, и увидел он именно то, что должен был: крохотного Старфайндера, сидевшего за крохотным письменным столом в крохотной комнате и глядевшего вниз на что-то уже совсем крохотное в своих руках.
Глядевшего вниз, вне всякого сомнения, на содержимое микроскопического ящичка, в котором уже совсем мелкий Старфайндер сидел за совсем уже маленьким столиком, глядя внутрь уже невидимого глазу ящичка, где незримый Старфайндер сидел за совсем-совсем маленьким столиком, и таращился внутрь крохотной комнаты, с микроскопическим Старфайндером, и так до бесконечности.
Сидя за столом и глядя в затылок своей меньшей копии, Старфайндер вдруг ощутил чей-то взгляд на своей шее и, повернувшись и оглянувшись, увидел на месте некогда существовавшего потолка массивную голову, повернутую от него вверх под совершенно тем же углом, под которым повернута его голова. Ухмыльнувшись, Старфайндер снова принялся рассматривать свою коробочку, и Старфайндер внутри его коробочки не успел, конечно же, поймать взгляд меньшего Старфайндера, мгновенно повернувшегося к своей собственной коробке.
Он опустил крышку пресс-папье, закрывшуюся со щелчком, прозвучавшим одновременно с еще более громким щелчком над головой. Положил ящичек на манускрипт. Взглянув верх, убедился, что потолок вернулся на прежнее место.
Старфайндер задумался.
Путем умственного напряжения и самокопания ему удалось вспомнить небольшой отрывок из "Критики чистого разума", который он запомнил во времена слепоты:
"Пространство и время есть не более чем субъективные обстоятельства нашего восприятия, в связи с которыми все объекты являются лишь явлениями, но не "вещью в себе"... В отношении формы явлений многое может быть сказано "априори", в то время как о "вещи в себе", лежащей в основе явлений, невозможно сказать ничего".
Само собой, Кант говорил не об Океана Пространства и Времени. Тем не менее вывод философа мог быть применен и к невероятной ситуации Старфайндера тоже.
Достижение и овеществление дна Океана, в том виде, как оно произошло, лишало действительного смысла и пространство, и время.
Но мог ли Старфайндер заключить, что бесконечная последовательность комнат/ящичков, в которых сидел он, в то время как на самом деле он находился только в одной комнате - если только он действительно сидел хотя бы в одной из комнат - представляет именно эту самую "вещь в себе"?
Нет. Комнатки/ящички, плюс их содержимое, плюс стереотипная сцена в рамке, "окно-картина" на стене, представляют собой мою интерпретацию "вещи в себе".
Вся эта модель ящичков/комнат находится в настолько возможной близости к реальности, насколько в состоянии мое понимание приблизиться к так называемой основе, и, возможно, отражает в минимальной мере, если вообще что-то отражает, истинную картину основы бытия.
Прошлое, настоящее, будущее - я существуют одновременно во всех этих плоскостях. И все три плоскости есть одно.
Возможно, что мое осознание пытается подсказать мне, что нет ни Начала, ни Конца: человек воспринимает реальность одновременно в виде того и другого, аналогично тому, как воспринимается и пространство-время.
Как бы там ни было, к сожалению, теперь становится понятным, что "Книга Космоса", если только подобная книга когда-то существовала, не содержит в себе Великого Плана.
В этот самый момент возникший в голове знакомый образ-ребус заставил брови Старфайндера сдвинуться:
"Какое отношение имеет наше - мое, Кили и твое, кит - странствование в Океане Пространства и Времени к вопросу "курицы и яйца"?"
Вместо ответа кит повторил свой ребус:
Старфайндер еще больше нахмурился. Ясно, что кит пытается подсказать ему что-то, но капитан кита слишком глуп, чтобы понять.
Разумная основа кита, свободная от лжи и самообмана, дала киту возможность проникнуть сквозь дно Океана Пространства и Времени в самой простейшей и непритязательной форме. Одновременно с этим сознание кита проникло и в чувства Старфайндера, и то же самое время отсутствие лишней "усложненности", помешавшей понять Старфайндеру смысл собственной модели, дало киту возможность увидеть реальный смысл.
Вновь картинка-ребус:
На этот раз Старфайндер ее понял.
В старые времена, на Земле, понятие, предлагаемое китом, имело название "экзистенциализм".
Кит хотел сказать, что в отсутствии макрокосмической модели, каждая личность пытается создать для себя микрокосмическую модель. Но кит при этом говорил и кое-что еще.
Кит уверял, что жизнь его, Кили и Старфайндера нерасторжима, и что они должны помогать друг другу и сотрудничать - как помогали и сотрудничали прямо в сей момент - в создании собственной микрокосмической модели.
В манускрипте на письменном столе говорилось именно про это. Хотя почерк принадлежал одному Старфайндеру, одновременных авторов у этой рукописи было трое, и прочитать рукопись можно было только совместно втроем.
Но кто эта девушка на голо-фото?
Он спросил об этом кита. "Кто это, кит?"
Кит не ответил. Либо он этого не знал, либо не хотел говорить.
Наверняка это та, кого ему предначертано встретить в будущем, и та, которой предначертано в будущем его полюбить.
Хорошо, тогда в чем смысл "куска угля" на каминной полке?
Кит это уже объяснил. "Кусок угля" представлял собой микрокосм, являющийся противопоставлением макрокосму.
Старфайндер поднялся и отправился к камину, еще раз осмотреть кусок угля. Но угля на месте не было. Не было и камина. Он стоял на мостике во чреве кита, неотрывно глядя во тьму смотрового экрана.
В некотором смысле, он находился тут все время.
Старфайндер улыбнулся. "Всплываем, кит", - приказал он. "Всплываем назад, в 12 сентября, 1978 года. Мне пора встретить Кили после школы".
Кит натужился, гул и скрип прошли по его чреву, когда 2-омикрон-ви наполняли его двигательные органы, и кит и человек начали подниматься со дна Океана Пространства и Времени...
