- Нам нужно ещё раз проплыть, Катц, - пробормотал Сердан удивительно миролюбиво. - Я видел там впереди, возле моста машины, когда мы нырнули сюда. Может быть, там деревня.
Деревня, перед жителями которой мы совершенно мокрые и в нижнем белье пройдём по улицам? Но в этот момент мне было это почти всё равно. Я сделаю всё, чтобы освободить маму и папу от мысли, что меня изнасиловали и убили. О Леандере я упорно пыталась забыть, но чувствовала, как слёзы всё сильнее гложили горло. Его труппа пошлёт его в Гваделупе, а мне никогда не удастся попасть в Гваделупе ...
Отныне я буду жить в закрытом отделении Хемсхоф1* навсегда. Помимо этого, у меня не было денег для полёта на Карибские острова. У меня они появятся лишь тогда, когда Леандер уже давно будет утащен на другую сторону. Так, как это предпочитали его родители. Никакого нового позора больше для Херувимов.
В стороне от зарослей течение захватило Сердана и меня, так что нам почти не нужно было прикладывать усилий, и через несколько минут мы достигли арку моста на другой стороне берега. Мы цеплялись за неё с двух сторон, чтобы течение реки не унесло нас, и упирались ногами в дно.
Да, над нами, на большом, подстриженном лугу стояли машины - машины с жилыми фургонами на сцепных устройствах и современные жилые автомобили, которые образовывали большой круг, но деревни не было и в помине. Собака подбежала к нам на мост, коротко обнюхала наши мокрые носы и снова убежала, виляя хвостом. Откуда-то доносилась ритмичная, чужая музыка и мы слышали, как ругались двое, а третий голос громко смеялся. Царило чемоданное настроение.
- Я думаю, я знаю, что это такое ..., - прошептал Сердан. - Цыганский табор.
- Синти и рома, - исправила я его.
- Э?
- Цыгане это ругательство. Так же как Тминный турок.
- Ерунда! Существует ведь так же цыганский шницель и цыганская музыка ...
- Да, но папа научил меня тому, что так не говорят. А синти и рома. Моя прабабушка была рома. У них самые красивые гробницы, по-настоящему помпезные с большими ангелами и тысячью украшений и маленьких храмов. Папа говорит, что этот народ ещё знает, как отдавать дань смерти.
- Хм, - сказал Сердан и состряпал лицо, словно воздушный пузырь. - И кто они теперь здесь, синти или рома?
- Откуда мне знать, - ответила я дерзко. - Во всяком случае, у кого-нибудь из них точно есть телефон.
- Ты думаешь? - спросил Сердан с сомнением. - Они живут в жилых фургонах ...
- Ну и что? Тогда тем более нужен сотовый телефон. Посмотри, фургон там сзади, большой ... К нему мы можем подкрасться. Там никого нет.
Я показала на мощный, серебреного цвета жилой фургон, который стоял немного за пределами лагеря. От окна к окну была натянута верёвка для сушки белья, на которой, развиваясь, сохли на тёплом ветру разноцветные вещи и полотенца.
- Может быть, мы даже сможем заново одеться, если нас не поймают.
Сердан просканировал своими тёмными глазами окрестности. Наконец он тихо вздохнул и схватился немного крепче за камень, чтобы подтянутся на нём вверх.
- Ладно, Катц. На счёт три мы побежим. Мы не остановимся, пока не добежим до фургона и спрячемся за кустами, чтобы посмотреть, нет ли кого поблизости. Никаких самостоятельных вылазок, ясно?
- Ясно.
Сердан посмотрел на меня испытующе. Я выдержала его взгляд. Я должна была сосредоточиться на том, что было важно. Не думай о Леандере, не думай о нём. Не думай об острове и этих страшных картинах, призывала я себя. Тем не менее мне вниз на щёку скатилась слеза. Но мы только что плыли и ныряли. Сердан непременно подумает, что это вода. Он убрал руку с камня и провёл успокаивающе по моему лицу.
- Остатки творога, - сообщил он скудно. Я только кивнула. - Хорошо. Тогда бежим. Один, два ... три!
Глава 16.
Весёлая, цыганская жизнь
- И как? Ты сможешь пролезть? - Я скептически разглядывала узкое отверстие и потом посмотрела на себя вниз. Моя промокшая майка прилипла к коже, и я казалась себе при этом идиоткой, стоя в промокших трусах на плечах Сердана. Он служил лестницей для грабителей, поднимая меня вверх. Но отсутствие одежды облегчило наше намерение. Не было опасности того, что я зацеплюсь молнией и карманами моих брюк карго, в то время как буду пролазить в открытое окно фургона. Потому что именно это мы и собирались сделать.
Я не могла полностью обозреть салон фургона, но если не ошибалась, то он был как раз пуст. Как только я проскользну в окно, то смогу запустить Сердана в дверь и поискать телефон. Здесь внутри, мы были в большей безопасности, чем на стоянке лагеря, где машины подгоняли и цепляли к жилым фургонам и проводились последние уборочные работы.
Нам нужно поторапливаться, если мы не хотели нечаянно поехать с ними.
- Ещё немного повыше, - попросила я Сердана. Тяжело дыша, он выпрямил свои колени. Я протолкнула верхнюю часть моего тела через окно, наклонилась вперёд и закатилась, сделав мягкий, полный кувырок в фургон. Согнувшись, я оставалась сидеть на корточках возле стены, пока мои глаза не привыкли к тусклому свету.
Что я здесь увидела, была роскошная версия нашей красной цыганской повозки: ультра-современная кухня, маленький телевизор, на котором сейчас шёл MTV канал без звука, удобный обеденный уголок, вместе со столом и широкой кроватью, усыпанной подушками с диким рисунком. То, что находилось у меня справа, я не могла хорошо разглядеть, так как бархатная занавеска отделяла остальную часть фургона. Я предполагала, что там туалет и душ, но, не смотря на гудящий генератор вырабатывающий электричество, было так тихо, что я была уверенна в том, что единственный человек в этом фургоне.
Тем не менее я осторожно наступала на покрытый ковром пол, когда кралась к двери и открывала её Сердану.
- Заходи, - прошептала я. – Ты обыщешь участок для сна, а я - шкафы, ладно? Поспеши, они точно хотят уже уезжать ...
Сердан начал поднимать подушки и заглядывать под них, в то время как я открывала один шкаф за другим. Полочки были наполнены до отказа, но к сожалению предметами, в которых я не нуждалась: посуда, вещи, книги, диски и швейный набор.
Чёрт, должен же быть здесь где-то телефон. С участка для сна внезапно раздался приглушённый грохот и звонкое бряцанье бубен.
- Сердан! – прошипела я. – Что ты там творишь?
- Извини. Упали. Здесь везде забросаны инструменты ...
Я ещё раз огляделась, в то время как вода капала с моей майки и оставляла тёмные, круглые пятна на ковре. Может быть рядом с телевизором? У моей мамы была привычка, мобильный, телефон и пульт складывать рядом друг с другом на серванте, потому что ей казалось это аккуратным. Может быть, обитатели этого фургона испытывали аналогично. Я сделала шаг вперёд и заглянула на узкую полочку над экраном.
- Ха! - крикнула я приглушённо и схватила серебреного цвета смартфон, который сверкал мне из темноты полочки.
- Ха! - передразнил меня чужой, хриплый голос, немного менее торжествующий, чем мой, зато более ироничный и предупреждающий. Моя рука осталась висеть в воздухе, а шуршание подушек с участка для сна внезапно оборвалось. О нет. Нас поймали. Хриплый голос начал мелодично хихикать.
- Mon dieu (Боже мой) ..., - сказал он после нескольких хи-хи и ха-ха и снова прыснул. Это был не старый голос. Скорее молодой. Даже может быть принадлежал подростку. Не намного старше меня. В любом случае этот голос не был жестоким, уговаривала я себя. Медленно и с поднятыми вверх руками я повернулась.
Передо мной стояла стройная девушка с длинными чёрными волосами и раскосыми тёмно-зелёными глазами, которая нахально мне улыбалась. Молоток в её руке однако совсем мне не понравился и манера, как она его держала, тоже нет. Она ударит, если понадобится. Позади меня Сердан выполз из постели и встал, это я смогла понять по ошеломлённому взгляду девушки.