В Москве Светлана говорила, что ее мать еще недавно танцевала в театре, но я, как ни силился, не мог представить полную, рыхлую женщину, сидевшую напротив меня, бывшей танцовщицей. Узкое платье подчеркивало ее фигуру — вернее, отсутствие фигуры. Точно новогодняя елка, она была увешана украшениями, они висели на руках, на шее, в ушах — только что не в носу.
— Вы не думайте, что этот стол ради вас, — сказала мать Светланы, поглаживая дочь. — У нас всегда так. Наш папуля любит, чтобы в доме было все… Продукты мы покупаем по спецзаказу, а веши — в «Березке»… Я поднимаю тост за вас со Светиком… Сейчас пообедаем и поедем к нам на дачу в Репино. У нас есть «Москвич», а я хороший водитель… Сейчас, зимой, там, конечно, не так красиво, как летом, но все же… просто посмотрим.
В машине она ни на минуту не умолкала:
— Светик очень одаренная девочка, у нее блестящее будущее… И в музыкальном мире у нас есть знакомые… Светик девочка с повышенной чувствительностью… Светик будет прекрасной женой…
А Светик на заднем сиденье не выпускала моей руки из своих рук и обжигала дыханием мое ухо:
— Я такая счастливая. Очень тебя люблю, просто жить не могу без тебя… А ты, мучитель, деревянный какой-то, не видишь, что со мной творится. Учти, если мы не поженимся, я просто не знаю, что сделаю. И, пожалуйста, давай все решим поскорее…
Я непроизвольно кивнул. Почувствовав мою слабинку, Светлана оживилась еще больше и усилила натиск:
— Да! А ты будешь меня фотографировать? Я всегда тебе буду позировать. Только со мной ты станешь великим фотографом!
Вечером, после обильного ужина, мать Светланы сказала:
— А теперь, Светик, поиграй нам что-нибудь, что тебе самой больше нравится.
— Я буду играть только для тебя, — шепнула мне Светлана и подошла к роялю.
Моя невеста играла сложную классику, в которой я ничего не смыслил. Я смотрел, как ее руки выделывали разные пассажи, и представлял нашу будущую совместную жизнь. Она мне представлялась внезапно раздувшимся мыльным пузырем в музыкальном обрамлении, и это останавливало меня от последнего шага, но под сокрушительным напором Светланы и ее родных все складывалось так, что отступать уже было как-то неудобно да и поздно, дело зашло слишком далеко.
Когда Светлана закончила играть, родители бурно похвалили ее и удалились в соседнюю комнату к телевизору. Светлана порывисто обняла меня, поцеловала и снова села за инструмент.
— Хочешь, я еще поиграю тебе популярные песни?
Она стала играть знакомые мелодии, негромко петь. Надо сказать, что от матери ко мне перешел неплохой слух, и в какой-то момент я уловил, что Светлана фальшивит. Вначале я подумал, что мне показалось, но когда она во второй раз спела неправильно, я взял и ляпнул про ошибку, да еще пропел, как надо, — это прямо само вылетело из меня.
— Ничего подобного, дорогой, — возразила Светлана. — Это ты неправильно напел. Сейчас достанем ноты, посмотрим.
Я оказался прав, и на минуту Светлана сникла. «Ну вот и первая семейная сцена», — мелькнуло в голове.
— А знаешь, исполнителю не обязательно иметь абсолютный слух, — всплеснула руками Светлана. — Спроси у кого угодно. Но ты все равно меня любишь, ведь правда? Я тебя безумно люблю!
В этот момент раздался звонок и в квартире объявилась подруга Светланы, сокурсница по консерватории Таня.
— Тань, познакомься, — Светлана вскочила со стула. — Мой будущий муж! А ты будешь свидетельницей на нашей свадьбе.
Таня удивленно вскинула глаза и посмотрела на меня с каким-то горьким сожалением.
Возвращаясь в Москву, в поезде я решал сложнейшую проблему: жениться или не жениться? С мыслью о том, что уже не один умник сломал над этим голову, я и заснул.
Дома, придя в себя и все взвесив, я написал Светлане письмо: «Дорогая Светлана! Скоро у меня будет отпуск. Давай махнем куда-нибудь, отдохнем недельку. У тебя все равно каникулы».
В ответ пришла телеграмма: «Вначале распишемся, потом поедем. Целую».
Я написал снова: «Светланка, милая, ну что за спешка! Ведь мы и виделись-то в общей сложности пять дней. А на отдыхе поближе узнаем друг друга и все решим».
Почтальон принес ответ: «Не думала, что ты такой трус! Из тебя никогда не получится великий фотограф. Или сейчас, или никогда!».
«Это уже просто глупо», — подумал я, разозлившись и почувствовал неприязнь к чрезмерно настойчивой невесте. Несколько дней ходил сам не свой — мать решила, что я подхватил какой-то вирус, который разрушает весь мой организм, но потом начались занятия на курсах фотографов и образ Светланы отошел на дальний план.