Люсиль Картер
Вперед, к счастью!
1
Клео стояла посреди просторной светлой кухни, в растерянности глядя на белоснежную лужу у своих ног и осколки любимой кружки. Еще пять минут назад кафельный пол сиял чистотой, а теперь снова придется брать в руки швабру. И все потому, что у Клео в последнее время в прямом и переносном смысле все валилось из рук. На сей раз разбилась всего лишь кружка, наполненная молоком, а завтра, возможно, точно так же вдребезги разлетятся и мечты.
Вздохнув, Клео перешагнула через лужу и вышла на балкон, решив оставить уборку на потом. Яркие лучи солнца ударили по глазам. За окном разгорался чудесный летний день, словно призванный своей яркостью поднимать настроение всем недовольным и несчастным. Клео лишь поморщилась, когда обнаружила, что проворонила приход лета. Немудрено, если торчать в офисе с раннего утра до позднего вечера.
Скинув домашние тапки, Клео босыми ногами прошлась по теплому паркетному полу, ступила в яркое пятно света и снова вспомнила про лужу на кухне. Любимую кружку уже не вернуть, да и молока в холодильнике не осталось. Ну что за невезение!
Повернувшись спиной к окнам, Клео вдруг вздрогнула: прямо перед ней кто-то стоял. Лишь спустя несколько секунд, в течение которых ее сердце едва не выпрыгнуло из груди, Клео сообразила, что «кем-то» являлась она сама, отраженная в большом, во весь рост, зеркале. Дрожащей рукой она поправила прическу, с шумом выдохнула и нервно рассмеялась. Клео уже не в первый раз пугалась собственного отражения. И вовсе не потому, что вид самой себя ее не радовал. Дело в том, что в этой квартире было множество зеркал: в спальне, в прихожей, на кухне, в ванной и даже на балконе. Предыдущая квартиросъемщица была фотомоделью и, видимо, страдала острой формой нарциссизма, Клео же, хоть и была красивой, не слишком-то любила любоваться собой. В зеркальной квартире она чувствовала себя неуютно. Ей постоянно казалось, что помимо нее самой здесь кто-то есть.
Кстати, Клео и сама когда-то подрабатывала моделью: рекламировала нижнее белье. Это было почти десять лет назад, в ее первый год в Нью-Йорке. Нужно было на что-то жить, а эта работа подвернулась весьма кстати и за нее неплохо платили, вот Клео и согласилась. Сейчас она сожалела о том, что согласилась разгуливать в купальниках и кружевных боди по подиуму. Ее фотографии до сих пор ходили по Интернету. Когда она устраивалась на свою первую приличную работу, то менеджер, занимавшийся подбором кадров, прозрачно намекнул ей, что серьезные компании не жалуют бывших манекенщиц. Впрочем, Клео все равно взяли. Она сразу же показала, что является ценнейшим сотрудником, а красота в ее случае не синоним глупости, но до сих пор краснела, когда кто-либо из коллег упоминал о ее прежней профессии.
Красота… Ах, сколько женщин умирали от зависти к Клео. И никто из них не догадывался, что яркая внешность ей только мешала. Густые черные волосы, выразительные темно-карие глаза с пушистыми ресницами, пухлые алые губы, смуглая кожа, потрясающая фигура — все это пригодилось бы модели, но никак не главному менеджеру по продажам. Где бы Клео ни появлялась, мужчины теряли дар речи, а женщины зеленели от злости. Деловые переговоры проходили либо в атмосфере неприкрытого флирта, либо в весьма напряженной обстановке. Все зависело от того, какого пола и ориентации был собеседник Клео. Она пробовала обходиться без косметики, одевалась в неброские мешковатые костюмы, собирала волосы в хвост, но все равно выглядела сногсшибательно и ничего не могла с этим поделать. Со временем она научилась использовать внешность в своих целях. С женщинами вела себя скромно, с мужчинами кокетничала и тем самым добивалась выгодных контрактов. Однако ей совсем не нравилось, что изо дня в день, вот уже много лет ей приходилось доказывать всему миру свою профессиональную состоятельность.
Ее имя — Клеопатра — идеально сочеталось с колоритной восточной внешностью. Хотя историки утверждают, что египетская царица, в честь которую назвали Клео, вовсе не отличалась красотой. Однако у двух Клеопатр было кое-что общее: они не были обделены мужским вниманием.
— Как бы мне превратиться в серую мышку? — вслух произнесла Клео, все еще смотревшая на себя в зеркало.
Да, мужчин в ее жизни было достаточно. Однако все ее романы заканчивались слезами и отчаянием. Такова судьба многих красивых женщин: они как магнит притягивают к себе богатых и самоуверенных мерзавцев.
Стоило Клео вспомнить о своем последнем бой-френде Алексе Роу, как ее глаза наполнились слезами. Этот мужчина ранил ее сильнее всех остальных. Именно из-за него она потеряла способность ясно мыслить, то и дело замирала на месте, глядя пустым взглядом вдаль, и разбивала любимые кружки… Хуже всего было то, что отношения, болезненные и выматывающие, все еще не закончились. Последняя точка не поставлена, прощальные слова не сказаны. Алекс не собирался порывать с ней, а Клео не могла собраться с силами, чтобы навсегда распрощаться с ним.
Звонок в дверь прервал ее размышления. Клео нахмурилась, потерла ладонью лоб, несколько раз глубоко вздохнула и пошла открывать. Ей не нужно было смотреть в глазок, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Алекс обещал приехать ровно в двенадцать, а он никогда не опаздывал. Он мог вовсе не прийти, но непунктуальность — это не про него.
— Привет, — сухо поздоровалась она, открывая дверь.
Высокий красивый блондин с карими глазами и обаятельной улыбкой протянул ей пакет с логотипом китайского ресторана.
— День добрый! — весело сказал он, входя в квартиру.
А раньше приносил цветы, невольно отметила Клео, заглядывая в пакет. В нос ударил сильный запах специй.
— Не люблю китайскую кухню, — поморщилась она.
— Серьезно? — Алекс прошел в гостиную и оттуда крикнул: — Сделай мне кофе! С молоком, но без сахара!
Ни поцелуя, ни объятий, ни даже теплой улыбки. О да, эти отношения обречены.
— Сделай себе кофе сам. — Клео кинула пакет на тумбочку и отправилась на кухню, чтобы вытереть наконец молочную лужу.
Алекс высунулся из гостиной, где уже успел включить телевизор и разбросать подушки по дивану, и удивленно расширил глаза. Клео бунтовала редко. Да что там, она вообще не бунтовала. Всегда была благожелательной и покладистой, делала все, что он просил… Хотя ее предыдущий парень, с которым Алекс был в дружеских отношениях, рассказывал, что Клео — сущий ураган. Мол, она способна устраивать такие истерики, что ее голос можно было услышать в соседнем штате. Однако Алекс лишь пожимал плечами и качал головой, слыша подобные откровения. Он-то знал, что слухи о бурном темпераменте Клео Льюис сильно преувеличены.
— Что за дела? — Он вошел на кухню следом за Клео. — Ты не в настроении сегодня?
— Так же как вчера и позавчера. — Она схватила тряпку и швырнула ее прямо в лужу. — Странно, что ты только сейчас это заметил.
Алекс сел верхом на стул и положил локти на спинку.
— Вчера я тебя не видел, а позавчера…
— …Не видел тоже.
— Так ты из-за этого сердишься? Детка, я же уже объяснял тебе, что не могу сидеть подле твоей юбки целыми сутками. Мне нужна свобода. Я хочу общаться с друзьями, ходить с ними в бары хоть иногда. Я думал, мы все выяснили, а, детка?
Я тебе не детка!
— Как скажешь.
Сверкнув глазами, Клео отвернулась от него и принялась собирать осколки. Не прошло и пяти секунд, как один впился в палец. Разбитая кружка мстила своей бывшей хозяйке. Клео охнула, выдернула кусочек стекла и чуть не плача уставилась на рубиновую каплю крови, появившуюся на пальце.
— Я порезалась… — жалобно простонала Клео.
— Нужно было взять веник, а не трогать осколки руками, — равнодушно ответил Алекс.
— Мог бы мне хотя бы посочувствовать! — воскликнула она. — Дай мне, пожалуйста, пластырь. Он лежит в верхнем ящике комода в спальне.
— Сама возьми. — Алекс не тронулся с места.
— Тебе что, трудно встать и пройти несколько шагов?! — рявкнула Клео.
Капля крови набухла и упала с пальца прямо в лужу молока, осквернив ее девственную белизну. Клео затошнило. Ее всегда мутило от вида крови, а уж разводы ярко-красного на белом и вовсе лишили ее остатков сил. Она опустилась на пол, сунула палец в рот и расплакалась.