– Ну что вы, Анна Михайловна. Он просто так, это случайно вышло, – Ксения поняла, что Домовиха все знает про поцелуй. Неужели ее любимый Стёпушка напел?
Но Ксеша здорово испугалась, похоже, все в доме уже знают. Если так, то Гориновову обязательно доложат. Или Виктория или Арина.
– Да-да, случайно, – иронично повторила Анна.
– Анна Михайловна, что мне делать? – в конец расстроилась она. – Я хочу здесь работать.
– Надо подумать, – смягчилась Анна. – Ты не переживай. Арина с утра пораньше уехала в город, Матвея, наверное, искать. Так что, будем надеяться, она от тебя отстанет. А если нет, мы обязательно что-нибудь придумаем.
– Спасибо.
Ксения была очень удивлена и рада, что Домовиха проявила к ней добрые чувства. Анна Михайловна имела вес в этом доме и, возможно, ей удастся помочь.
***
К обеду домой приехал Борис Степанович, а следом за ним появился и Матвей, слегка помятый, с виноватым взглядом и больной головой.
Ксения увидела его в окно, но побоялась показаться на глаза, поспешив укрыться в кухне.
– Ксеш, ты прости меня за вчерашнее, – услышала она за спиной.
Избежать объяснения не удалось, с грустью подумала она, повернулась к Матвею и как можно приветливей улыбнулась:
– Не извиняйся, я все понимаю.
– Нет, я виноват, – понуро произнес он. – Но я не хотел…
Тут в кухне показался Стефан:
– О, пардон. Здесь, кажется, происходит объяснение в любви. Прошу прощения, что мешаю, но…
Матвей посмотрел на брата испепеляющим взглядом.
– Чего тебе?
– Отец зовет. Кажется, кто-то ему уже доложил, что мы с тобой вчера подрались. И когда уже все привыкнут? – закатил глаза братец и рассмеялся. – Все хватит ворковать, пошли.
Он вышел, а за ним следом извинившись ушел Матвей, хотя они с Ксешей так и не договорили. Позже, решил он, отец не любит ждать.
А Ксения, оставшись одна, горько вздохнула. Конечно, он не хотел ее целовать. Он просто хотел отомстить своей невесте. Она закрыла глаза и вспомнила вчерашний поцелуй. Он, конечно, был пьян, но все равно она ощутила, что целует он ее не просто так, а с каким-то особым чувством. Со страстью. Да, именно, со страстью. Ей на секунду стало так хорошо! Но она тут же опомнилась. Ничего это не значит. У него есть невеста, и она ни за что не станет им мешать, твердо решила Ксения.
***
Борис Степанович ходил по кабинету из угла в угол, полыхая гневом, и едва сыновья вошли в кабинет набросился на них:
– Где драгоценности?! Из сейфа пропали драгоценности Ирэны. Причем исчезли самые дорогие!
Стефан и Матвей прошли и расположились в креслах.
– Как пропали? – искренне удивился Матвей. – Прямо из сейфа пропали?
– Может, прислуга? – высказал самую очевидную версию Стефан.
– Нет! Все было заперто в сейфе! Это кто-то из вас! Только вы знаете код!
– Брось, пап, зачем они нам? – попытался успокоить отца Матвей и заерзал в кресле.
– Стефан! Вероятно, это ты! – не сдавался отец. – Тебе всегда денег не хватает!
Тот лишь удивленно приподнял брови.
– Папа, ты обвиняешь меня в краже маминых драгоценностей? – спокойно спросил он. – Ты прекрасно знаешь, что мне не нужны твои деньги, ни копейки. Я сам зарабатываю.
– Да-а-а? Интересно! И много ты зарабатываешь на продаже своих дурацких картинок?
Стефан тут же потерял самообладание, вскочил, подошел к окну, и, присев на подоконник, по обыкновению сложил руки на груди.
– Да, я продаю свои картинки, может, и не так много выручаю за них, но на жизнь мне хватает. Это не повод обвинять меня в краже. А тебя просто заедает, что я никогда не прошу у тебя денег! – Старший сын вздохнул. – Ну почему ты никак не поймешь, что не в деньгах счастье? И не в дорогих побрякушках. Ну пропали, да и черт с ними.
Матвей стоял у окна и молчал.
– Матвей, а ты почему молчишь? – уже не так грозно спросил отец, младшего сына он любил больше, тот всегда был послушным и серьезным, хоть и слыл маменькиным сынком, но теперь, когда Ирэны не стало, Горинов чувствовал за него ответственность. – Что ты думаешь по этому поводу?
Стефан саркастично засмеялся и покачал головой:
– То есть, его ты не обвиняешь? Лишь спрашиваешь мнение?
Матвей тоже встал и заходил по кабинету, немного нервничая.
– Папа, а ты не допускаешь мысли, что эти украшения могли быть на ней? – высказал он свою версию.
Борис скорбно посмотрел на сына и закрыл лицо руками.
– Да, конечно, ты прав. Ведь в тот день был праздник. А по праздникам она всегда надевала самые любимые драгоценности.
Стефан рассмеялся:
– Ну-ну, возможно. Но возможно и другое. Зная нашу маменьку…