– Знаю – по моему убеждению, именно ее мягкость и разболтала нанятый персонал. Но я полагал, что в этой стране господствуют взгляды патриархальные – то есть, решающее слово за мужем, а не женой? Также, она показалась мне умной женщиной – которая вряд ли променяет привычный комфорт на свое право орать перед толпой и кидать ей подачки. Она могла себе позволить роскошь иметь свои убеждения – пока кто-то оплачивал ее счета. Ну а сейчас их кредитором буду я – еще нужны пояснения?
– Ну а я чем могу быть тебе полезен?
– Гарри, я слышал не раз, что Аргентина, это весьма коррупированная страна – как впрочем и все, лежащие к югу от Рио-Гранде. И здесь случается, что успешный бизнес становится жертвой алчности обладателей министерских чинов или больших погон. Но мне хотелось бы верить, что мнение Посла США кое-что значит даже для таких шакалов. Со своей же стороны – полагаю, пять процентов прибыли будет достойной платой за беспокойство?
– Если честно, мне бы больше нравилась счастливая семерка. Зато могу тогда гарантировать, что вас не посмеет тронуть даже сам «el Presidente», вместе с Верховным Судом и министерством юстиции.
– Что ж, это справедливо, Гарри. Но ты понимаешь, что эта плата будет лишь пока ты пребываешь на этом посту.
– Года до пятидесятого точно, если не накосячу по-крупному. Однако учти, что я могу прикрыть тебя лишь от больших акул. А провинция Кордова, это довольно дикое место, хотя и самый центр страны.
– Природа показалась мне похожей на север Италии. Горы, заросшие мелким, но густым лесом, и речки с водопадами. А у подножия – пампасы.
– Про подобные места у нас во Флориде говорят, «закон – болото, шериф – аллигатор». Это к тому, что там могут водиться мелкие, но опасные хищники. И вовсе не четвероногие. Народ там простой, у каждого на поясе мачете, и свои споры привыкли решать, не тратясь на адвокатов.
– Ну, Гарри, я ж сказал – у меня остались связи в очень специфических кругах. Думаю, на плантации хватит места для двух-трех десятков надежных парней, хорошо умеющих отличать дуло от приклада. Которые обойдутся очень дешево – ну ты понимаешь, о ком я…
– Беглые наци? Поприличнее не нашлось?
– Хорошие парни требуют хорошую плату – в зеленых бумажках, а то и в чеканной монете. А плохие примут немалой ее долей – саму сохранность своей шкуры. Впрочем, я не настолько беспринципен, чтобы нанимать убийц из Ваффен СС, это очень вредно влияет на репутацию. После великой войны хватает и прочих – итальянцев, испанцев, французов, сербов, поляков – которым лучше не появляться дома до тех пор, пока не забудутся кое-какие их дела. Однако могу заверить – все они не настолько идиоты, чтобы доставить проблемы законопослушным аргентинцам.
– Должен тебя предупредить. Если с сеньором Геварой что-то произойдет – большие проблемы будут у тебя. Я-то понимаю, бизнес – а вот доны-соседи очень не поймут.
– Гарри, ты меня за дешевого гангстера считаешь? Тем более что дон Гевара показался мне вполне благоразумным человеком. Как и его старший сынок, которого отец мечтает вовлечь в дело. Хватит парню гонять на мотоцикле и лапать сеньорит, пора уже браться за ум. Тем более что дон Эрнесто сам попросил меня сделать из его наследника – настоящего мужчину. И если у меня найдется свободное время, я этим займусь.
– И если король вспомнит о суверенитете, у тебя в рукаве уже будет готовый претендент на престол – которого примут прочие доны?
– Ну, Гарри, если бы мы умели в бизнесе предсказывать коньюнктуру на годы вперед, то были бы уже богаче Дюпона. Так ты участвуешь?
– Желаешь виски? Чтобы скрепить наш договор.
Снова Эрнесто Гевара-младший (будущий Че).
Он мечтал стать врачом – чтобы помочь матери, у которой вдруг обнаружили рак. Продумывал планы коммерческих авантюр – вроде торговли обувью или изобретения патентованного средства против тараканов. Но дон Бельмонте и тут оказался добрым ангелом семьи, оплатив дорогостоящее лечение – и болезнь доньи Селии отступила. Дом и плантация формально больше не принадлежали семье Гевара – однако никто не выгонял их из дома, и даже не рассчитывал слуг (по крайней мере, большую их часть) – а младшие дети наверное, и не заметили разницу. Зато в жизни Эрнесто изменилось очень многое.
Дерево матэ растет только в дикой природе. Молодые растения пересаживаются в питомник, и там развиваются год, при тщательном уходе, поливе, укрытии от палящего солнца. Затем дерево пересаживают на то место на плантации, где ему надлежит быть – и еще год ухода, пока не укоренится. Дальше стрижка, чтобы дерево было густым и не слишком высоким. И только с уже зрелого дерева можно собирать первый урожай – не чаще, чем раз в два-три года, исключительно зимой, с мая по сентябрь – тогда дерево успевает восстановиться и почва не истощается. И расстояние между деревьями должно быть не ближе трех метров, чтобы не мешали друг другу.