– Счастье? – переспросил Альберто, когда Эрнесто задал ему вопрос – мы молоды, здоровы, богаты. Найти работу, с хорошим доходом, жениться на синьорите с большим приданым, и вкушать удовольствия много-много лет. И у нас все это впереди!
Именно так рассуждал отец – которого Эрнесто видел теперь опустившимся и пьяным. Дон Педро говорил – не трать на удовольствия то, чего возможно, не хватит тебе в битве за жизнь. Более долгая жизнь сильного и опасного хищника, как Волк Ларсен из романа Джека Лондона – и ради чего в итоге, лишних десяти, двадцати лет такой борьбы? Неужели нет на земле иной, более высокой цели?
Дальше были Колумбия, Венесуэла. Там Альберто решил остаться, в лепрозории Каракаса, где ему обещали очень хорошее место. А Гевара отправил телеграмму домой, в Матавердес, как было условлено – по его ожиданию, ответ мог прийти не раньше чем через двое-трое суток. К его удивлению, уже завтра посыльный принес в отель ответ от Дона Педро. Пароход «Мальорка» в порту – прибыв туда и спросив капитана, Эрнесто удивился еще больше, узнав что судно уже завершило погрузку еще четыре дня назад, и ждали лишь его команду, «поскольку мой друг Педро Бельмонте очень просил». Кто же ты, дон Педро, откуда у тебя столько друзей, обходящихся весьма недешево? Но вопросы после – а пока, погрузившись на борт вместе с мотоциклами, пятеро путешественников возвращались домой. Плавание прошло без происшествий, ну а в Буэнос-Айресе уже ждала торжественная встреча, на причале были отец, мать, брат Роберто, и конечно же, дон Педро, и кто-то из людей с плантации, и еще репортеры, и наверное, под сотню зевак. Причем мать, выглядевшая по-особому молодо и нарядно, стояла рядом с доном Педро, ну а Гевара-старший поодаль. И было все, что положено при встрече после долгой разлуки – объятия, слезы, смех, щелчки фотокамер и кто-то уже лезет с блокнотом, взять интервью. А после, оставшись наедине, Дон Педро сказал:
– Поздравляю, Эрнесто. Ты прошел второй курс своего университета. Первый был здесь, на плантации. Ну а третий и четвертый – жди, скоро будут! Ты спрашиваешь меня про высшую цель – что ж, значит ты стал взрослым, уже хочешь отвечать не за одного себя. Скоро ты узнаешь свой путь – и может даже, будешь с ностальгией вспоминать беззаботную юность. Ну а пока – учись! Вояж себя оправдал – увидеть своими глазами, это гораздо больше, чем прочесть в книге. А дальше будет больше – но ты выдержишь, я знаю.
Ретроспектива. Год 1953.
Летом пятьдесят третьего Эрнесто наконец закончил медицинский факультет университета в Буэнос-Айресе, получив диплом врача. Что открывало блестящие перспективы – в Аргентине, как и в других латиноамериканских странах, эта профессия весьма престижная и высокооплачиваемая, поскольку в этой части света (как уже было сказано), медицина исключительно коммерческая, «не для бедных». А богатые люди своим здоровьем дорожат, и готовы платить за него хорошие деньги! Но как теперь забыть то, что ты видел – тех, у кого денег нет, и кому остается лишь безропотно умирать, в изоляции от общества?
– Можешь гордиться, Эрнесто: твой дневник путешественника на мотоцикле, опубликованный в Европе, привлек внимание Матери-Церкви. И сам Его Святейшество велел послать миссию, пока в страны Центральной Америки – в Коста-Рику, Сальвадор, Гондурас, Гватемалу, Никарагуа. Чтобы помочь страждущим и обездоленным – лечением не только их души, но и тела. И тебе предложено присоединиться, как автору тех записок, и дипломированному врачу.
Снова заметки в газетах – «наш соотечественник добровольно вызвался для богоугодной миссии». Эрнесто был равнодушен к этому шуму – но Дон Педро сказал:
– Так будет лучше, мой мальчик. Если у нас возникнут там неприятности – твоя репутация позволит надеяться хотя бы на благожелательное отношение и помощь со стороны посольства Аргентины. Все же ваша страна – далеко не последняя на континенте.
Нам? Дон Педро тоже едет?
– Ну, отчего же одному дону в возрасте не побывать в тех романтических местах? Кстати, если у тебя есть друзья, желательно по медицинской части, можешь пригласить их тоже. И конечно, твоя «гвардия» будет с тобой – чтобы донья Селия не беспокоилась.