– Денис Анатольевич, в случае чего мы вас поддержим… – понимающе улыбается Воронцов. – Я надеюсь, обойдется без стрельбы и взрывов?..
– Постараюсь, Петр Всеславович, но гарантировать не могу. Сие не только от меня зависит, – принимаю шутку и улыбаюсь в ответ. Хотя в каждой шутке обычно бывает довольно большая доля правды. У меня и люгер в кобуре, и старый добрый лефош в кармане. Не считая шашки и традиционно заголенищного «оборотня». Так, на всякий случай, который, как известно, может быть очень разным…
Пробираюсь через любопытствующих, отодвигаю с дороги не посмевшего возражать городового и подхожу к автомобилю под прицелом взглядов лейб-казаков и свитских из второй машины. А дальше – все по Уставу, руку к фуражке, и…
– Здравия желаю, ваши императорские высочества!
– Денис Анатольевич?!. Вы здесь… каким образом?.. – Княжна до сих пор радостно удивлена.
– Сдавал экстерном экзамены за курс военного училища, ваше…
– Денис Анатольевич, вы забыли! Для вас и остальных офицеров батальона обращение без титулования, просто Ольга Николаевна!.. – Потом княжна вспоминает про этикет. – Это – моя сестра, великая княжна Мария Николаевна.
– Здравия желаю, ваше императорское высочество! – козыряю еще раз, получая в ответ «Здравствуйте, господин штабс-капитан!» и милую улыбку шестнадцатилетней красавицы…
Наша приятная светская беседа прерывается неожиданным образом. Со стороны вокзала начинается торжественный монолог господина Гучкова перед вышедшими инвалидами. М-да, поднаторел товарищ в слюнопролитных думских баталиях, красиво излагает. Низвергает бурный водопад своего профессионального красноречия на уши ни в чем не повинных людей… Ах, какая эмоциональность, какая патетика!.. Скорбь по погибшим… Святая вера в победу… Не выражаемая никаким языком огромная благодарность присутствующим здесь героям, освободившимся из германского плена, за их великий подвиг… У меня перед глазами наглядная иллюстрация к выражению «Трындеть – не мешки ворочать»… Так, а почему это великая княжна разволновалась? Я пропустил что-то интересное?..
– Нет, вы только подумайте!.. Этот противный Гучков!.. Он же обещал отправить их всех в наш госпиталь!.. Что мы теперь скажем мама€?..
Ну-ка, ну-ка, вот отсюда, пожалуйста, поподробнее!.. Все прибывшие должны были направиться в царскосельский госпиталь, но комитет Красного Креста нашел более удобное и комфортабельное место для сегодняшних героев… Да, красиво, изящно!.. Все в дерьме, включая присутствующих великих княжон, и только Александр Иванович – весь в белом!..
– Прошу простить великодушно, Ольга Николаевна, но мне придется ненадолго удалиться. – Еще раз беру «под козырек» и начинаю проталкиваться к импровизированной трибуне, с которой вещает этот доморощенный Цицерон. Щас будем д’артаньянить… Интересно, в газетах, как всегда, правду напишут или то, что действительно произошло?..
Александр Иванович Гучков по давно въевшейся привычке опытного оратора красноречиво окружал свои мысли гирляндами слов, краем сознания следя за реакцией окружающих слушателей. Сегодняшнее выступление было запланировано заранее, и он к нему хорошо подготовился. Даже если бы от царской семьи присутствовали не наивные дочери Николая II, а кто-нибудь посерьезней, типа принца Ольденбургского или великой княгини Марии Павловны, все равно вышло бы так, как хотел он. В худшем случае выслушал бы пару-тройку укоризненных фраз, – и всё. Но результат был бы прежним. Люди бы видели, кто именно болеет за судьбу России, заботится о нуждах фронта, об инвалидах и раненых… И кто принимает решения…
Вобрав воздух в легкие, чтобы продолжить свою пламенную речь, Александр Иванович осёкся на полуслове из-за резкого и внезапного кваканья автомобильного клаксона, раздавшегося за спиной. Обернувшись, он увидел возле водителя незнакомого штабс-капитана с георгиевской шашкой и целой колодкой орденов на груди, среди которых мельком разглядел и пару иностранных. Среднего роста, худощавого телосложения, с аккуратными усиками и насмешливым взглядом. А далее Александр Иванович просто впал в ступор, потому что никто и никогда, наверное, не вёл себя так ни с кем из рода Гучковых…
Водила в машине до того заслушался своего патрона, что и не заметил, как я дотянулся до резиновой груши и немного побибикал. Оратор, или оракул, не знаю, как правильней назвать, заткнулся на полуслове и, чуть не грохнувшись на мостовую, повернулся посмотреть на источник помех. На мордочке видно выражение недоумения, постепенно переходящее в праведный гнев. Ну, сейчас мы этот процесс ускорим! В пределах дозволенного…