И я писал вам о нагой даме. Я пробыл у неё достаточно долгий срок, она позволяла мне ходить к ней в библиотеку, уборную и гостиную. А иногда, тогда я пугался её силуэта, она лично приходила ко мне и ввела к столу в столовой. Еда там была очень вкусной. Описывал ли её вам ранее или нет, уже не помню, а перечитывать текст я не могу, ибо править это, у меня нет времени. Откуда-то там была индейка и французские булочки. Чашки с чаем, а так же вино, возможно, такое старое, что сама вселенная будет краснеть от зависти.
Я нашёл дневник. Возможно, он принадлежал той женщине, но по почерку (я видел много разных почерков, которые нам с Белзом присылали, и они почти всегда были написаны от руки) могу вас уверить в обратном. Чисто мужской, каждое слово зрит на, или же сквозь, меня. Плюётся своим мужским началом. Уверяет в своём величии. Я из-за скуки и чтобы не запутаться обозвал тот текст «Шум смерти не помеха». Вот его краткое содержание:
«Урвал кусочек славы. Анатолий кричал на меня за это, но я преподал ему урок. Нечего на старших голос повышать. Раз я сумел и в этом его обойти, то пусть просто смириться, а не то буду поганью его называть. Честно так и сказал ему в лицо. Грубиян, снова решил поиграть своим языком, приказал его оторвать. Думаю что язык это лишнее, если стану лордом то прикажу всем военачальникам его оторвать, так и лают, друг на друга прекратят. А указания и прошения могут и в письменном виде подавать. Я же получил жалование …
Сожгли заживо. Дама противилась, солдаты тоже выглядели растерянными. Я видел, как наш старик в балахоне снова развёл руками. Ну что тут сказать, он прав, ничего я с ними поделать не могу, пусть меня проклинают, пусть рвут на части взглядами. Честно заслужил, ибо уже близок к своему желанию. Порвать бы надвое генерала, да нет, одноглазый чёрт говорит умные вещи, знает о скором приходе тьмы. А я что могу ему сказать? Противиться могу что ли? Раз тьма идёт, то выход я вижу только один, осветить ей путь, сжигая всё дотла. Пусть горит целый мир, это даст нам немного времени.
Погань оказалась остра не только на язык, на деле он тоже был таким горячим мужиком. От него я ожидал нечто такое. Он решил вызвать меня на дуэль, на что я ему ответил согласием. Сам же я ночью решился придушил его подушкой. Но тогда рядом со мной был секундант, так что всё честно. Михаил сказал, когда тот перестал дышать, и я дал телу спокойно улечься на кровати. Но он был слишком живуч. Уже не Погань, а настоящая Зараза. Он сорвал с тумбочки стакан и разбил его. Конечно же, вошедший в замешательство Михаил не смог ничего сделать, а я лишь смотрел, как он истекает кровью. Мразь и меня ранила, да ещё и убежала. А что лучше всего то, что он точно жестом показал, что не отменяет дуэль. Моё звание генерала заставило меня не противиться его решению, да и жаждал я лично его придушить. На глазах у знати.
Тьма пришла как раз тогда когда началась дуэль. Мой старый секундант был заменён на старика бывшего когда-то генералом, у Мрази секундантом был мой товарищ по покеру Дмитрий Алексеевич. При нём я просто не мог играть в грязные игры, но сама Тьма решила, что я могу… ох, ещё как могу. Легенды не врали, она придёт с севера, знаменуя конец света. Буквально. Все ослепли, я видел отблески зелёного свечения. Душа Дмитрия покинула грешную землю и направилась на небеса. Я отдал честь. Видел что Мразь ещё жива, глазами показывал мне о том, что это его не остановит. Хочет отомстить за то, что это я был тем, кто предложил проделать тропу огня к горам? Но огонь и правда мог решить все проблемы, даже он, эта заноза понимала ситуацию не хуже меня. Наверное, ему не понравились мои методы. Люди же не верили словам пророка. Тот старец пусть и был слепым, но голова на его плечах всё ещё могла дать сто очков вперёд нынешним гениям. Вот после Тьмы начался пожар, у Мрази был факел. Я стоял рядом и был готов впиться в того руками. Оторвал бы ему голову, да только проворный сыч на, то и проворный, чтобы уходить от атак. В итоге он сжёг мне часть лица, а я забрал его душу себе…
Может ли быть Лорд правителем царства состоящего из ничего, находящегося на краю нигде? Теперь, когда почти все ушли и только мой дом всё ещё сияет светом надежды, ответы сами просятся быть оглашены вслух. Да вот только некому их сказать. Языков как не было, так и нет, это зря. Я прозрел лишь только двадцать лет спустя, уже старый я понимаю к чему мне все эти путешествия между мирами. Нельзя останавливаться. На будущее я оставлю записи для себя, если захочу повторить всё вновь. А те создания из подвала составят мне компанию.»