— Не.
Илья отпер дверь.
В прошлой моей жизни не было этого подвала. Для меня слово «подвал» ассоциировалось с дном жизни, где собираются такие, как Руся, бухают, нюхают клей, ширяются. А тут у нас прям хорошо! Атмосфера домашняя, вместо матов — матрасы…
Вообще можно в школе у физрука парочку таких купить, он их спишет, типа порвались. Там их целая куча, а нам и плохонькие сойдут. А вот груша, которую принес Рамиль, на ней мы отрабатывали удары. Ну, тело, что ты умеешь?
Я встал в боксерскую стойку и спросил:
— Так?
Илья обошел меня, придирчиво осмотрел, кивнул и протянул перчатки. Я надевал их в первый раз, но руки сами знали, что делать. Как это называется? Мышечная память, вот. Теперь вспомнить бы, как правильно бить. Я попрыгал, поприседал, помахал руками перед собой, будто танцуя танец, пробуждающий мышечную память. Ударил.
Шмяк!
— Не годится, — покачал головой Илья, — как баба.
Я закрыл глаза, попытался отключить мозг и обратился к памяти себя взрослого. Не разлепляя век, нанес серию ударов. Вот теперь, похоже, правильно: не шмяк, а бум, бум, бум! Увлекшись, я чуть крутнулся и ударил грушу ногой.
Это называется лоукик.
— Е-е-е! — подбодрил меня Илья. — Хорошо пошло!
Еще ногой. Кулаками. Лоу! Прямой, прямой, боковой! Апперкот! Прямой! Прямой! Лоу!
Открыв глаза, я продолжил в исступлении колотить грушу, испытывая доселе неведомый кайф — как отзывается послушное тело, как проходят крутые комбинации! У меня! Который ненавидел физру! Я крутой! Я могу виртуозно бить! На! На! И еще вот!
Дыхание сбилось, пот застилал глаза, а я не мог остановиться. Отлупив грушу, упал, отжался, кувыркнулся через левое плечо, вскочил, серией ударов нокаутировал невидимого противника, пусть это будет Костаки, и поставил ногу на его воображаемую тушу.
Но этого мне показалось мало, и я, как в реслинге, разбежался и приземлился на тушу двумя ногами.
— Неплохо, — оценил Илья. — Выходит, можешь?
Адреналин так и пер, так и клокотал в крови, я пронесся по подвалу, молотя себя в грудь и вопя:
— Я все могу, е-е-е! Я всемогу-у-ущий!
Набегавшись, я завалился на матрасы, раскинув руки и радостно глядя на друга.
— Говорю ж, подфартило тебе.
— Да! — Я наконец улыбнулся от уха до уха.
Адреналин поутих, я закрыл глаза, слушая пульсирующее в ушах сердце. Еще в мае я такого не испытывал — чтобы перло просто от какой-то глупости. Опыт меня-взрослого словно сорвал заглушку в моем мозгу, и я понял, что не надо оглядываться и ждать подвоха, и бояться никого не надо, потому что все такие же, как и я, в том числе взрослые.
И вообще, надо дышать полной грудью, пока не шарахнуло. В памяти всплыли цифры на таймере: 13.01.2026. Я подарил миру полгода спокойной жизни.
— Все хотел спросить, — проговорил Илья, — а что там, в будущем?
— Там хорошо. Семь лет будет трудно, а потом почти у всех будут машины, и квартиры, и что хочешь. Гопники переведутся, бандитов перестреляют, по улицам можно будет спокойно ходить, а не вот это вот: «Ты с какого района». Поступить в универ можно будет бесплатно, если есть мозги. Но нам тогда будет по тридцать лет.
— Круто! — Илья сел рядом, скрестив ноги по-турецки.
— И вообще то, что сейчас — это ненормально, — продолжил я. — Ну, что на одежду надо копить, и не все могут купить колбасу. Но три года будет еще хуже. Перестанут платить зарплату, появится много наркоманов, которые колются в вену… Я боюсь это все забыть. Помнишь, я давал тебе письмо? Вот там написано, что и когда будет. Но нужно повспоминать и описать подробнее.
— А я? Что там со мной? — спросил он.
— Все хорошо. Женишься. Будешь военным, как и я… Хотя теперь, наверное, не будешь. Зачем? Это ж моя ошибка, из-за которой нас убило.
— То есть ты изменил наше будущее?
— Надеюсь. Войны бы не хотелось, но это сильно глобальная цель. А еще в Москве в октябре будут стрелять по Белому дому. Вот если бы на это повлиять, все бы изменилось. Правда не факт, что к лучшему.
— А что там будет? — заинтересовался Илья.
Пришлось подниматься, сосредоточиваться, копаться в памяти. Забавно, что еще не случившееся воспринималось как что-то, произошедшее очень и очень давно.
— Ну смотри. Вот есть Ельцин. А есть Верховный Совет и депутаты. Они повздорили, и Дюрекс стал рван: Ельцин незаконно разогнал Совет. А Совет разогнал Ельцина. Ну и сошлись одни против других. Дебилы вышли на площадь и давай голой жопой на танки прыгать, останавливать их. Короче, полегло там больше ста человек.
— А кто победит?
— Рван Дюрекс, то есть Ельцин. Но мы в это лезть не будем. Потому что там почти вся Москва за Ельцина топила. Народ за типа демократию. Многим потом стыдно было. Но — потом, спустя много лет.