Интегрируют в сознание.
Точно. Интегрируют. И я стану… Кем? Уже не собой, каким был в мае, но и не тем Павлом, что жил во мне. Он считал, что люди не меняются, просто шлифуют грани своего характера.
Застонав, я сжал голову руками. Только бы не сойти с ума!
За дверью соседней квартиры завозились, и я понял, что еще стою на месте и веду себя, как ненормальный. Потому взял себя в руки и начал спускаться по лестнице в безжалостный июльский зной. Неторопливо. Ступенька за ступенькой.
Как там? Бей, беги, притворись мертвым — знания меня-взрослого. А ведь я только и делаю, что бегу, или мой дурацкий организм, как сейчас, пытается притвориться мертвым; я, как зомби, ничего не чувствую, ни жары, ни жажды. Одно желание — забиться куда-нибудь в нору и замереть.
В подъезде я чуть ли не столкнулся с Ильей. Он отскочил от меня и воскликнул:
— О, ты уже тут. А чего не… — Илья прищурился, вглядываясь в мое лицо. — Что с тобой?
— А что?
— Ты зеленый, глаза ввалились…
— Устал с поезда, — зачем-то солгал я. — Духота, жара. Думал, сдохну.
— Я ща в туалет сгоняю — и к нашим. Ты как?
Представив, как захожу в подвал, все ликуют и просят провести тренировку, а как, когда я ни разу этого не делал? Захотелось воскликнуть: «Нет! Только не это!» — но я смолчал. Это мелочи по сравнению с тем, что мне предстоит. Но именно сегодня я не готов. Ну просто ни капельки не готов.
— У меня проблемы, — хрипнул я и потер горло.
Вот теперь и Илья позеленел, шагнул ко мне, словно пытался на моем лице прочесть ответ на свой незаданный вопрос.
— Идем к тебе. Не здесь, — шепнул я и начал подниматься на последний этаж.
Был… точнее будет такой фильм, «Бойцовский клуб». Вот если бы Илья его смотрел, сказал бы, что он про меня.
Глава 3
Быть, а не казаться
Илья закрыл за мной дверь, пробежался по квартире — надо же убедиться, что родителей точно нет.
— Идем сюда, — позвал он в зал, где мы смотрели видик всей толпой в новой жизни, а в старой — только мы вдвоем.
И как теперь отделить одно от другого, быль от той были, что осталась в моей-его памяти, но никогда не случится. Хорошо хоть только два месяца прошло, которые в памяти двоятся.
Я уселся на диван, Илья остался стоять. Воцарилось молчание, я не знал, с чего начать, он не торопил. Наконец друг не выдержал:
— Что стряслось такое страшное?
— Я… он… Помнишь, я тебе говорил, что быстро повзрослел, что как будто промотал жизнь на много лет вперед и принес опыт себя взрослого?
— Ну-у…
— Ты решил, что это раздвоение личности. — Я помассировал виски. — Так вот, он исчез.
— Кто он? — не понял Илья.
— Взрослый я! То есть память осталась, а личность его как будто растворилась, и я стал, таким, как раньше, да не совсем.
Друг смотрел неотрывно, и на его лице проступал ужас.
— Ты думаешь, что это крыша поехала? — криво усмехнулся я. — Сам так думаю.
— Так… — Илья сел рядом, задумался и продолжил спустя минуту: — Про психов я читал. Много читал после того твоего рассказа. Они бредят, и логики в их россказнях нет. У тебя как-то все слишком логично. Но к врачу я бы сходил.
— Я помню будущее, — сорвалось с губ. — Не по дням, а в общем. Ну и я не считаю себя сумасшедшим. Сомнения, конечно, есть… Но, если сдамся в дурку, это ведь навсегда клеймо! Да и можно скоро проверить, псих я, или все было взаправду.
— Как? — вскинул брови он.
— Скоро денежная реформа. Я этого знать не могу, нет информации в открытых источниках… Да ты послушай, блин, как я говорю! Я ж раньше и слов таких не знал. В общем, давай так. Если реформа будет, значит, я не псих. Если нет — пойду сдаваться.
— Ну-у… — протянул он. — А помочь тебе я чем могу?
— Ты выслушал, это уже дофига. Раз. Два — я не знаю, как вести тренировку. То есть теоретически знаю, как и то, какие упражнения выполнять, но как у меня получится… В общем, ссу. Он делал то, что я сам никогда бы… И Димоны, Гайка… Я ж их терпеть не могу! А теперь мы типа друзья.
Слова лились и лились, я бормотал, делал перерывы, снова бормотал, и ноша казалась неподъемной, снова хотелось забиться в нору и притвориться мертвым.
Я замолчал, Илья тоже. Он заговорил первым:
— В чем-то ты прав. У тебя знания и умения взрослого, которым в голове просто неоткуда взяться!
— То есть ты не считаешь меня психом?
— Нет. Это что-то странное. Павел, которого я знал, никогда не занимался боксом и борьбой. Он не мог бы остановить грабителей и до икоты напугать Русю с Зямой. И уж тем более он не поперся бы с обрезом освобождать девочек, потому что не умел стрелять.