Теперь — по темному коридору к свету, откуда доносились приглушенные голоса, смех и резкие звуки игры. Шевельнулась детская обида: им без меня хорошо! Играют, вон, смеются… Между прочим, в мою приставку рубятся! Но я придушил обиду. Спасибо, опыт взрослого! До чего же проще жить с таким багажом знаний!
Хлопок двери и мои шаги друзья не услышали. Все облепили диван и смотрели, как играет Ян.
Гаечка, сидевшая лицом ко входу, увидев меня, вскочила и крикнула:
— Прише-ел!
Все сразу же бросили игру, повернули головы ко входу. Я остановился, сжав кулаки. До чего же отвратительное чувство! Словно между мной и друзьями — не матрасы, расстеленные на полу, а овраг без дна. Я посмотрел на Илью, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.
Вспомнилась песня, которую я пока не знаю, но я-взрослый ею заслушивался в юности: «Луч зари к стене приник, я слышу звон ключей». До ответа на терзающий душу вопрос осталось несколько шагов.
Глава 10
Чутье
Взвизгнув от радости, ко мне бросилась Алиса, но остановилась в шаге. Обнять не решилась. Кроме девочек, все вели себя так, словно ничего не произошло. Памфилова не было, что внушало надежду на благополучное решение конфликта. Кабанов тихонько сидел на краю дивана и не отсвечивал.
— Как дела? — спросил я, принимая правила игры: вести себя так, словно ничего не случилось.
— Смотри, куда мы дошли! — радостно воскликнул Борис, указывая на экран черно-белого телека.
— Наташа торговать больше не будет? — перебила его Алиса. — Я просто магнат! Сегодня шесть тысяч вышло, три твои, три мои! Если завтра будет столько же, это вообще вау!
— И у нас примерно столько, — похвастался Минаев. — Все записали! Ваще круто иметь свои деньги! Классно ты это придумал.
Н-да, Памфилов меня совершенно выбил из колеи, и я не учел, что ребята же торгуют моим товаром по выходным, благодаря чему в месяц зарабатывают суммы, сопоставимые с зарплатами их родителей, потому Минаев так и возмутился, когда я вышел, психанув.
— Доигрываем, и пора расходиться, — сказал Илья, не глядя на меня.
— Илья, надо поговорить. — Я жестом пригласил его на выход, потому что о случившемся предпочитал узнать от него, а не от Гаечки.
Друг (или уже нет?) кивнул молча и направился за мной. На улице мы пошли на пустующую детскую площадку, Илья уселся на лавочку, где обычно собирался боевой отряд бабок, я остался стоять. С полминуты мы молчали, я первый нашел нужные слова:
— Я понимаю, что ты чувствуешь, но и ты пойми. Дело даже не в Инне. Просто база — это место, где мы работаем. Девочки, киношки… Так недолго превратить базу в притон. Она не для этого. Так я считаю, а если ты думаешь иначе, я хочу, чтобы ты об этом сказал. — Слова полились сами. — Ты один знаешь про меня все, наша дружба — самое ценное, что у меня есть. Правда. А эта ситуация… Ты ж понимаешь, что начнется, если мы начнем водить девчонок. Все развалится!
— Головой понимаю, — кивнул он, скривился, скомкав рубашку на груди. — А вот тут — нет. Ну в самом деле обидно: Инну выгнали, а толстяка взяли, только потому что твой дед так захотел.
Я уселся рядом с ним, сунул в зубы травинку.
— Толстяку это было нужно. Посмотри на него сейчас. Инна просто хочет потусоваться, это раз. Два, она манипулирует вами, вы уступаете ей свое время в игре, наши девчонки обижаются. Мелким это тоже неприятно. Даже если запретить уступать время, она будет искать способы, чтобы сделать себе хорошо за счет других.
— Ты говорил, что Инна пойдет по рукам, — сказал он, заглянул в глаза с мольбой. — Я не могу этого допустить. Даже если она не выберет меня, не хочу, чтобы ее жизнь сложилась так. С нами она может измениться…
— Пока происходит наоборот: она меняет вас. Памфилов, вон…
— Чокнулся, согласен, — кивнул Илья. — Приперся к нам, еще своим не стал, а уже права качает. Ты когда ушел, он сразу, такой, давайте переголосуем. С Гаечкой чуть не подрался. Она ему: «Ты кто такой?» А он ей: «Не нравится — вали». Прикинь? Я собрался его выгнать, но знаешь кто меня опередил?
— Минаев? — удивился я.
— Кабанчик. Встал такой и: «Я тебя привел, я тебя отсюда и выведу». Взял его под руку, а тот вырвался и свалил с криком: «Да пошли вы, дебилы». Ну не говнюк?
— Просто бабуин, — сказал я. — Подумал, что сможет быстро возглавить стадо и подмять все под себя. Насчет Инны. Если она согласится соблюдать правила, то пусть ходит на тренировки и делать уроки, а не тусоваться. Приживется — хорошо, тогда уже проголосуем. Справедливо? У нас ведь игры и вот это все — не основное, а скорее поощрение.
— Справедливо, — кивнул Илья и добавил: — Я понимаю, зачем ты так сделал. Наверное, я поступил бы так же на твоем месте. Но от Инны я не откажусь.