— Кажись, Ден, тебе хана, — резюмировал Чума.
Видно было, что Памфилов трусит, но он всеми силами старался этого не выдавать.
— Чего тебе? Какие-то предъявы? Так валяй!
— Хах, ссыкунишка! — потер ладони Плям.
Распахнулась дверь, и в пропахшую потом раздевалку ворвались шестиклассники, оторопели и прижались к стенке.
— Пошли вон отсюда, — рыкнул Чума. — Не видите: братва проблемы решает.
— А че это мы… — огрызнулся коротко стриженный рыжий пацан и получил подзатыльник от Барика.
— Барик, харэ! — крикнул я. — Тоже мне герой, мелкого пинать. Идем на улицу, а то что-то мы задержались.
Памфилов встал, затравленно оглядываясь. Чума похлопал его по спине.
— Не знаю, брат, в чем накосячил, но, похоже, тебе хана.
Из раздевалки мы высыпали толпой, только Райко ушел раньше. Даже Карасю хотелось посмотреть, как будут бить Денчика. Пришлось их разочаровать, и я сказал:
— Знаете, какая драка самая лучшая?
— Стенка на стенку! — блеснул глазами Барик.
— Кунг-фу, — предположил Плям.
— Та, которую удалось избежать. Ден, серьезно, у меня к тебе просто разговор. — Я окинул взглядом остальных. — Расходитесь, кина не будет, электричество кончилось.
Одноклассники, кроме Денчика, нехотя поплелись в галерею, но я кое-что вспомнил:
— Хотя нет. Есть еще одна просьба.
Все обернулись. Я спросил:
— Вы хотите, чтобы директором стала Джусь?
— С хера ли? — возмущенно выдохнул Чума.
— Дрэка хотят сместить и ищут повод, — намекнул я.
— Так ему и надо, — сказал Карась и получил подзатыльник от Чумы, но не стал терпеть, отбил его руку и набычился, готовый давать отпор.
— Хлебало завали, тупень! Джусь хуже, — вызверился на него Чума
— Не устраивайте мочилово на территории школы, не давайте Джусихе шанс, — объяснил я. — Поняли?
Согласились даже гопники, потому что Джусь никто не любил, вот уж человек-понедельник!
— Я на улице подожду, — сказал Илья и направился по галерее, соединяющей спортзал и столовую с учебным корпусом, к выходу.
— Мы недолго, — уверил его я и кивнул на стойку с булочками. — Идем решать проблему, как цивилизованные люди, за едой.
Я взял себе компот и кекс, Ден наскреб мелочь на чай, он был самым дешевым, и поставил стакан на столик, что окружал колонну — чтобы не выдать дрожь в руках. Мы пару секунд помолчали, отхлебнули из своих стаканов, и я сказал:
— Ден, ты и правда не понимаешь, что виноват?
По старой памяти он набычился, выгнул грудь колесом, готовый защищаться, но я продолжил так же спокойно:
— Виноват, и продолжаешь гадить. И что с тобой делать, а? Инна, вон, и то все поняла, извинилась.
Памфилов мгновенно сдулся, глянул в стакан так, словно хотел там утопиться. Я подключил опыт взрослого:
— Где-то слышал, что в старину развлекались, натравливая медведя на бочку с гроздями. Медведь ранил себя, злился и бросался на бочку снова и снова, и все больше и больше получал. Все сильнее злился. А достаточно просто отойти и подумать. У медведя с мозгами слабовато. Понимаешь, о чем я?
Стиснув зубы, Ден кивнул.
— Проговори это. Неприятно признавать свою ошибку, только сильный может это сделать. Извиниться тоже сложно, но Инна смогла, и я ее зауважал.
Памфилов глянул злобно и отвернулся.
— Тебе кажется, что она тебя предала, да? Ты ведь ради нее старался.
— Типа того, — кивнул он, все так же глядя в сторону.
— А теперь представь, что ты — не ты, а, скажем, Минаев. И посмотри на себя со стороны. Сможешь?
Памфилов дернул плечами и задумался. Отхлебнул чай, подумал, снова кивнул.
Если бы не опыт взрослого, который заставлял смотреть с позиции учителя на Памфилова, который не знает, что творит, у нас была бы заруба на много лет. А так, как тень прокурора над Жунько, надо мной нависал таймер грядущей катастрофы, и каждый человек, до которого удалось достучаться — это камешек на весах в нашу пользу.
— Я не злюсь на тебя и не хочу воевать, — сказал я.
— Правда? — вскинулся он.
— Не ошибается только мертвый. Стал бы я с тобой говорить, если бы хотел войны. Главное больше не гадь и не трепли лишнего
— Спасибо, — сморщив нос, выдавил из себя Памфилов. — Не буду.
И снова пришлось объяснить:
— Тебе сейчас неприятно, потому что ты чувствуешь себя побежденным, но это не так, с тобой никто не воевал. Ты просто бросался на бочку с гвоздями, думая, что вот он, враг. Но не все, что нас ранит — наш враг. Иногда мы сами убиваемся о разные предметы. Малыш потом мстит и колотит злобный угол или стол, но толку? Короче, ты меня услышал.