Я представил допрос и передернул плечами. Скорее всего, он напоминал средневековые пытки.
— Степанова, который употребляет героин, еще в восьмидесятых попал в тюрьму, Роман его посадил. В тюрьме сидельцы с ним обошлись… не лучшим образом.
— Опустили, — догадался я.
— Совершенно верно. — Лялина покосилась на Бориса, и он блеснул эрудицией:
— Я знаю, что это такое.
Лялина покачала головой и продолжила:
— Это Степанов стрелял в Рому. Освободился и решил отомстить за унижение, пережитое в тюрьме. Пистолет он одолжил у своих новых подельников, а потом вернул на склад. Угнали машину, ушли в лес, отсиделись на пляже и вернулись домой.
— Вот придурок! — воскликнул я. — Это ж надо — орудие преступления не скинуть!
— Но молодец. Теперь мы его взяли.
По идее, Анна должна бы радоваться. Может, где-то в глубине души так и было, но выглядела она так, словно приговор зачитывала.
Да здравствуют придурки! И героиновые торчки, у которых расплавился мозг.
— Но и это еще не все. Это оказался пистолет лейтенанта милиции, убитого три года назад.
— Вот это клубок! — улыбнулся я. — Точно отец звезду получит. Статью в газете и премию…
Только я проговорил, как вошел отец, уставший и осунувшийся.
— Я все рассказала, — призналась Анна.
— С днем рождения, папа! — Борис вскочил с дивана и вручил ему купленный мною кошелек со вложенной пятисотрублевой купюрой.
Отец повертел кошелек в руках, открыл, вскинул брови, увидев деньги, закрыл.
— Спасибо. — Он посмотрел на нас… с благодарностью? Или мне показалось?
— И за фоторобот спасибо, он здорово помог.
— Теперь и ты помоги вернуть мой мопед побыстрее, — сказал я, вставая.
— А ты говорил, что не надо мне рисовать, — проворчал Борис.
Отец поджал губы, но промолчал.
— Приглашаю к столу. — Анна подвинула к нему стул с высокой спинкой.
— Спасибо, мы пойдем, — сказал я.
— Почему это? — удивился отец. — Оставайтесь.
Борис возьми да ляпни:
— Лика не хочет нас видеть.
— Это мой день рождения, — припечатал отец, — и я хочу, чтобы мои сыновья на нем присутствовали!
Ух ты, как запел! Вот уж не ожидал, что в нем пробудятся отцовские чувства. Повернув голову к Анне, я спросил:
— Почему Лика на нас злится? Мы не делали ей ничего плохого.
— Из-за Наташи, — объяснила Анна. — Она ей проходу не дает. Только где видит, начинает издеваться, весь класс подговорила. Лика думает, что вы заодно. Буду благодарна, если ты поговоришь с сестрой.
— Так это Наташа, вы-то при чем? — проворчал отец, развернулся, вышел в коридор, не закрывая дверь, постучал в комнату падчерицы.
— Анжелика! Открой! Это что еще за кандибоберы ты устраиваешь? Ко мне пришли сыновья, а ну живо за стол! Ты не поняла, что ли?
Лика что-то пролепетала в ответ.
— Ничего не хочу слышать. Чтобы через пять минут была!
Социопатия во всей красе.
— Мы еще уроки не выучили, — сказал я ему, выглядывая в коридор. — Спасибо за приглашение! Мы все-таки домой. — Повернувшись к Лялиной, я шепнул: — Мне очень жаль.
Дойдя до лестницы, я услышал такой знакомый рык отца:
— Довольна? И что, мне теперь сыновей не пригласить? Не попутала ли ты берега⁈
Интересно, будет ли Лика бита, как Наташка? Даже жаль ее стало. Отец неисправим, здорово, что мы от него избавились. Надеюсь, и мама это поняла.
Вот сейчас домой доберемся, и все выведаю у Наташки насчет Канальи. Надеюсь, она выполнила возложенную на нее миссию.
Домой мы прибыли в начале одиннадцатого, уже совсем стемнело. На кухне мама мыла свою новую игрушку, до блеска натирая каждую деталь полотенцем. Наташка валялась на диване с учебником истории. Отложила его, когда мы вошли.
— Ну что там дракон? — спросила она.
— Пожирает Ликушу, — ответил я. — Чую, быть ей сегодня битой.
— Не буду спрашивать, за что. Может, и просто так, просто настроение хреновое! — радостно ответила Наташка, а мне аж противно стало.
Представил Лику — такую воздушную, утонченную — и вскинутую руку разъяренного отца, и захотелось ему втащить.
— Не злорадствуй, — не сдержался я.
— Вот уж кого не жалко, — фыркнула Наташка, и я понял, что нотацию ей читать бесполезно, особенно сейчас, нужно искать другой способ до нее достучаться.
— Ты с мамой поговорила? — сменил тему я, подождал, пока Борис закроется в ванной, и добавил шепотом: — Ну, про Алексея.
— А-а-а, это… Да там вообще ржака. Мама у нас, как маленькая. Посчитала, что обязана как-то отблагодарить его за адвоката и пошла помогать убирать в гараж. Алексей ее помощь трактовал по-своему и стал оказывать знаки внимания. Она поняла, что нравится ему, и сбежала.