— Еще? — настаивал я.
Конечно, Алексею было неудобно требовать деньги с пацана. Он-то думает, что ведет бизнес с дедом, иначе его вообще удар хватил бы.
— Мегаомметр. Прибор, чтобы электрику проверять, — все так же виновато сказал Каналья. — У меня его украли.
Мне подумалось, что Каналья железки любил больше водки — удивительно же, что не пропил оборудование!
— Ручной гидравлический пресс для выдавливания подшипников, — продолжил он перечислять недостающее. — Компрессор.
— Ясно. Сколько надо денег?
— Восемьдесят три тысячи. Я все недостающее уже нашел, а средства кончились вообще.
— Ага, деньги завтра будут. Бабушка даст, а дед чуть позже пришлет.
— Ну и все, в принципе, — подвел итог Каналья и обернулся на звук мотора. Я тоже повернул голову и увидел «Опель» Зубарева, подъезжающий к гаражу.
Каналья посмотрел на меня с надеждой и скороговоркой спросил:
— Как там Оля, нормально добралась?
— Да, все хорошо, — улыбнулся я.
— Говорила что-нибудь? — И страх в его голосе, и надежда — прям полный набор чувств, которые испытал я перед свиданием с мопедом.
— Только про комбайн и трещит, — не стал я вдаваться в подробности.
Как бы не запил с горя. Нужно его плавно готовить к отказу матери, но ней сейчас. Хлопнула дверца подъехавшего автомобиля, и я сказал:
— Давай, полетел я домой. Деньги — завтра после обеда.
— Спасибо! — донеслось вдогонку.
На входе я встретился с Зубаревым, кивнул ему. Он ухмыльнулся и ответил тем же. Заводя мотор мопеда, я обернулся и посмотрел на распахнутые ворота другими глазами — глазами человека, который создает свое дело. Представил, как сюда будут приезжать автолюбители, выстраиваться в очередь, как сперва Каналья, а потом — наемные сотрудники будут крутить гайки машинам. Слух о талантливом мастере разлетится быстро, и мы будем расширяться, нанимать людей. Вон там магазин можно поставить, под вишней сделать стоянку. А когда дела наладятся, еще одну точку открыть.
И как мы назовем свою сеть? Извечная проблема с названиями.
Пока ехал к нашим на базу, все не мог остановить полет фантазии. В подвале уселся за уроки и впервые домой ушел раньше, оставив брата играть в приставку до девяти вместе с остальными. В восемь должны начаться «Вести», хотелось держать руку на пульсе истории.
В прошлой жизни это событие прошло мимо меня. Я был уверен, что Ельцин — плохой, Руцкой — хороший, а что, куда и как, не помнил, да и не вникал особо.
Мопед я в этот раз закатил в квартиру. Хоть и ясно было, что мала вероятность повторного ограбления за такой короткий срок, обретенный опыт велел перестраховаться. Это в будущем и мопеды, и машины можно будет оставлять во дворе и не переживать, что снимут колеса, сольют бензин или вовсе их угонят.
Скинув кеды, я сразу же рванул к телевизору, включил его. До «Вестей» оставалось пять минут, сейчас шла реклама, и белозубый парень жевал «орбит» с таким видом, будто вместо сахара там был кокаин.
Из кухни выглянула мама, и тут до меня дошло, что у нее же был первый рабочий день, а я, скотина, даже не поинтересовался, как дела, на телек налетел.
— Привет, ма! — крикнул я и убавил звук. — Как день прошел?
Она уселась на диван и тяжело вздохнула.
— Трудно. Видел бы ты, сколько ведер я перетаскала. Еще и секатором весь день орудовала. — Мама потрясла кистями рук. – Вроде в перчатках была, и синяков нет, но, чувствую, что завтра пальцы не согну. И ведь обидно — пашешь, как конь, а все равно медленнее, чем остальные.
Я обнял маму и попытался ее утешить:
— Сбор винограда только до ноября, потом тебя переведут, и станет полегче. А дальше провернем нашу задумку, и вообще можешь не работать.
— Не работать я не смогу. Мне ж вас кормить! А еще там платят виноградом, а мы собирали мелкий, «Мерло». Кому он нужен в Москве? Я и не взяла. А если не товаром, то дают полторы тысячи в конце месяца.
Я скосил глаза на экран, где рекламировали Херши Колу, и бесновался модно прикинутый рыжий пацан Сидоров.
— Проси столовый виноград. Уверена, никто не будет против, ведь для завода ценнее именно такой мелкий винный сорт.
— Как я утащу столько? — продолжала возмущаться мама.
— До которого часа у тебя рабочий день?
По экрану побежали сиренево-призрачные кони — начались «Вести», и я приготовился внимать.
— До двух.
— Приеду за тобой и заберу. Только скажи куда.
— Если бы я знала!
На экране появилась симпатичная женщина со странной прической в виде каштановой кучки, поприветствовала зрителей. Я чуть прибавил звук.