Я уселся рядом, осторожно положил руку ей на плечо и доложил:
— Мы с Наташей сдали экзамены на пятерки.
Отреагировала мама неожиданно: обняла, повисла на мне и завыла. Ее трясло, руки сводило судорогами. Я прижал маму к себе, понимая, что это не манипуляция, а пора вызывать бригаду санитаров, а то она еще в окно выйдет.
Немного успокоившись, но продолжая дрожать, она запричитала:
— Господи, прости, уныние — грех, я больше не буду. Я жить хочу. Как же сильно, оказывается, хочется жить! Клянусь, не буду, не буду, не буду!
— Что случилось? — Я встряхнул ее.
Она внезапно успокоилась, посмотрела обреченно, обеими руками погладила меня по голове, по лицу, будто прощаясь.
— Взрослый какой. Вы ж без меня не пропадаете, да? Бабушка поможет. Только к мачехе не ходите!
Или все-таки она немного повредилась рассудком?
— Да что такое?! — Я вскочил, стряхивая ее руки.
— Я проходила медосмотр… Анемия. Малокровие то есть. Стали искать… Нашли… — она всхлипнула, — о…опухоль щитовидной железы. Подозрение на рак. Завтра еду в онкодиспансер.
— Ничего у тебя нет страшного, — успокоил ее я, хотел добавить, что у нее обычные спящие кисты, но вовремя вспомнил, что в этой реальности никто о них еще не знает.
— А откуда анемия? Все совпадает, Павлик, — сказала она обреченно.
— Мам, мы едим что попало, недополучаем витамины и микроэлементы. К тому же у нас был хронический стресс. Нет у тебя никакого рака, не выдумывай глупости!
Уверенность в моем голосе немного ее успокоила, хотя сам я начал сомневаться в своих словах. В той реальности Вичка Плечко не умирала. У Каюка не возникало мысли завязать с веществами. Отец не уходил к Лялиным. В этом мире все по-другому. Но я-то тут меньше месяца, неужели за это время у мамы успел развиться рак?
Меня передернуло от мысли, что из-за меня что-то там в мироздания нарушилось, и мама теперь может умереть. Я снова сел, обнял ее и принялся успокаивать:
— Все будет хорошо. Вот завтра я поеду с тобой, ты сдашь анализ или что там делают…
— Биопсию.
— Вот! Возьмут у тебя биопсию, и ты убедишься, что все в порядке. А потом мы поедем к бабушке, и ты наконец сможешь радоваться жизни. — Я чуть встряхнул ее, как маленького ребенка, бьющегося в истерике. — Ну, посмотри на меня.
И она посмотрела, смахнула слезы и попыталась улыбнуться, а я вдруг понял, какая же она на самом деле маленькая и беспомощная.
— Все будет хо-ро-шо, обещаю. Ты что-нибудь ела? Идем ужинать.
А вот теперь она меня обняла по доброй воле, с теплотой и благодарностью, прижала крепко-крепко и сказала:
— Какие же вы у меня молодцы!
Можно считать, что наш майский уговор выполнен. А мне почему-то казалось, что паника преждевременна, и впереди нас ждет только хорошее.
Конц первой книги.