– Чего они все горланят-то? – Иван постучал кулаком по фанерной двери и без разрешения вежливо ввалился в убогий кабинет докторский. – И какого пса меня отдельно от народа отлучили? Я смирный. Не покусаю никого.
– Вот у нас в храме, то бишь, тьфу ты, в диспансере, три отделения всего. – главврач, протоиерей Симеон-Афанасий посадил Ивана на табуретку, ногу его уложил поверх другой и постучал по коленке серебряным молоточком. Ваня проявил инстинктивную бурную реакцию и въехал ботинком главврачу поддых.
Отец Симеон отдышался за пяток минут и разъяснение довершил: -
Одно – для мужчин, другое – для женщин, а третье – для психически больных. Вот ты больной, но единственный. Больше в Зарайске нет умалишенных кроме председателя облсовпрофа Жестяного. Но его забрать не даёт первый секретарь обкома Червонный. Потому как нормального труженики перестанут бояться и не станут взносы платить. А псих собирает мзду профсоюзную аж с избытком. Ну, если натурально кто занеможет башкой, мы его к тебе и подселим. Будет веселее, да, Ванюша?
– Я – Иван-дурак, – аккуратно поправил доктора Ваня. – А дурак – это не псих. Вон те, которые орут, психи. Чего зря башкой стучаться об фанеру? Хрена ему прогрызать метровую стену и лететь на Марс? Давайте его ко мне. У меня карты с собой. Будем в дурака играть. Хотя я и без карт дурак.
– Они все – здоровые как быки. А дамы как беговые лошади-рекордсменки, -засмеялся главврач, и все стали добродушно хихикать. Включая медсестёр из пропащей деревни «Ни свет, ни заря». – Это у нас порядок такой. Я его лично разработал и ввёл приказом номер девять-бис. Дело в том, что к нам временами внезапно и инкогнито, зашифровавшись под продавцов сахарной ваты или автоматов Калашникова залетают людишки из городского управления здравоохранения. Им требуется выловить недостатки, доложить в горком и получить премию за активность и проницательность. А то и должностью возрасти. Забегут и что они слышат? Бред и несуразицу находящихся в процессе лечения больных шизофренией, паранойей или кретинизмом второй стадии. Пишут справки, что досконально всё изучили и погрозили кулачками главврачу, чтобы не ослаблял рвения. А потом ждут премиальных.
– Сто тридцать шесть здоровых человеков в дурдоме – это же подсудное дело, – Ваня озадачился. – Лет на пятнадцать тянет за насилие над личностью.
– Не, – сказал бывший подводник капитан третьего ранга доктор Василь Дмитрич Маслобойников. – По докУментам, по историям болезней они полные долболомы, обломленные на всю башку. Дебилы, идиоты, олигофрены и шизики. У нас военно-морской порядок. Первым делом – правильные докУменты. Даже если лодка потонет. На поверхность живые выкинут в бутылке справку, что мы всё одно идём на скорости 25 узлов и исполняем долг перед отечеством.
– Вот ты, Ваня, сам прикинь, – стукнул его снова по коленке молоточком главврач Симеон, получив не смертельную отдачу в пах. После чего все держали сочувственные выражения лиц минут десять. – Людишкам-то не всем живётся в ладу с миром божьим. Один украл на рубль, а сядет на все полтыщи. Лет на пяток. Он сюда бежит. Здесь он псих, который уже и так за решеткой. На окна глянь. Другой от алиментов утёк. У нас спасся. Здесь двадцать пять процентов считать не из чего. Третий начальника в колхозе по пьянке козлом назвал. Всё. Не жилец он больше в родном хозяйстве. Трудодней у него будет… на газету «Правда» месяц надо копить. Ну, это всё подранки. Все изгибы судеб я тебе не перескажу. Нет у нас с тобой столько сил и времени.
– Что, таки прямо все асфальтовым катком приплюснутые? – изумился Иван.
– К счастью нашему врачебному, кроме тебя лечить от маниакального психоза и других гадостей пока некого.– Оживился главный врач Афанасий. – Ты у нас пока один с утра после рождения в Лондоне эсквайром стал, знаком с чертями, бабой Ягой и папой римским. Не говоря о Елизавете второй. И коммунизм в одиночку собрался построить. Вот мы тебя галоперидолом и затравим. Будешь говорить только букву «А» и самостоятельно на коляске инвалидной ездить в нужник за храмом. И даже одну букву знать – милость господняя позволяет. Есть люди, которые все буквы выучили. Даже твердый знак, а толку с того? Сидят по конторам, бумажки сортируют за девяносто рублей. А у тебя будет одна буква в башке, но сколько хороших друзей останется в безмолвной памяти. Королева, герцоги, начальник разведки, папа из Ватикана, черти всякие. Духовное, в общем, богатство.
– Нет, вы мне на вопрос-то отрапортуйте недвусмысленно, – прицепился Ванёк ко всем докторам и сёстрам. – Ну, много всяких беглых тут у вас под дурочков косят – это естественно. Но не все же?