– У нас, Вань, приезжих много. Учти это, – председатель даже голову помял руками. Ответственность и трудность лидерства отобразил. – Попёрли аж из самого Зарайска. Про окружные деревни вообще молчу. Как мухи на мёд – наклеились на коммунизм. Ну, житуха-то – сравнивать не с чем. В раю, видать, не хуже. Но оттуда не приходит никто. Не расскажет, блин.
Собрался Ванёк позвонить в дверь двухэтажки без забора, с качелями и каруселями во дворе, с бассейном, окруженном клумбами с гладиолусами и розами промеж них. Искал звонок даже возле порога. Не нашел. Тут хозяин сам дверь открыл.
– Из города? – оригинально поздоровался он. – С проверкой? А чего будем проверять?
– Замок дверной где? – провёл Иван ладонью по гладкой двери из клёна. Тоже вроде поздоровался.
– А на кой он нам, замок? Да и звонок, – руку мужик протянул-таки. – Николай я. Из Буденовки. Комбайнер. Воров у нас нету. Чего воровать, если оно у любого-каждого и так есть? А нету пока – так иди да возьми в магазине, сколько влезет. Платить не надо. Ну, чего тут стоим? Пошли в дом.
Ходить по комнатам и коридорам было не то, чтоб сложно, а опасно даже. Всюду висело, лежало, стояло и стелилось такое разнообразие великое многочисленного всего, что вообще где-то кто-то выпускает.
– А спите где? – Иван притих. Вроде бы даже испугался за хозяина. Тут или само на тебя рухнет что-то, или ты лично воткнёшься в предмет и перейдёшь на инвалидность. – А семь люстр в одной комнате тебе на кой пёс? Или вот три фортепиано на фига? Каждому члену семьи?
– Мы пока без детей. Только планируем. Но надо побольше набрать. Чтобы детям хватило, внукам, правнукам.
– Так где спите с женой? – переспросил Ваня, потому как кровати не было. Стояли три дивана в нижней комнате и четыре – в верхней. Но доступ к ним был перекрыт велосипедами, шкафами, этажерками, телевизорами и холодильниками. А одна из пяти стиральных машин стояла прямо на диване.
– А вон там, – Николай присел и пальцем показал под один из столов, куда в принципе можно было проползти по узкой дорожке, оставшейся после раздвинутых до упора радиол, магнитофонов, набора охотничьих сапог и рыболовных свёрнутых сетей. – Я туда протащил два матраца, подушки и одеяло на двоих. Дня два тащил. Путь пробивал.
– А на хрена вам всего столько? – Ваня выковырнул из массы предметов накачанный мяч футбольный.
– Так по потребностям же! – обрадовался Николай. – Коммунизм же. У меня выше потребности, но к домику надо пристройку делать. Сам не умею. А строителей нет у нас.
– Как это? – Ваня искренне удивился. – В любой деревне всегда полно было.
– Э-э! – поднял вверх указательный палец хозяин. – Они там строили, но не по любви к строительству. Знаю таких здесь. Строили раньше, чтобы деньги заработать. А один всю жизнь мечтал астрономом быть и он способности к этому имеет, и желание. Сидит днём и ночью с телескопом. Записывает что-то. В Москву хочет ехать. Открытие он сделал. У неба, говорит, конец есть. Все заблуждались до него. Считали, что нет ему предела. А он нашел. Горизонтом назвал он этот конец. Рукопись написал. Так и называется: «Конец неба – горизонт». Надеется звание доктора наук получить.
Другой строитель в душе – последователь Менделеева. Слышал про такого? Периодическую систему элементов химических придумал. Так Вовка Крупенников нашел там сорок ошибок. И сейчас её переделывает. Молоток! Любимое, то есть, у него это дело – химия. Могу про всех то же самое рассказать. Да чего повторяться?
– Да, бляха, – почесал Иван затылок.– Закавыка тут. Это мы, организаторы, обсудим на собрании.
– А чего зря башку забивать придумками своими на собраниях. Вон бери книжки про коммунизм и читай по слогам. Там всё чётко. Вот книжка, – он подтянулся за край шкафа, потом забросил на него ногу и рукой достиг вершины горы, слепленной из шмоток, абажуров, ботинок и шести книжек на самом пике горы. – Вот она. Называется «Краткое изложение идей коммунизма. Сборник статей». Открываем и читаем: «Коммунизм – это состояние общества, когда каждый человек может трудиться там, где ему хочется и заниматься тем, что ему больше всего на свете нравится и к чему лежит его душа. При этом люди, которые занимаются тем, что доставляет им большое удовольствие и интерес, максимально вкладываются в развитие общества вокруг, делают так, чтобы хорошо жить было не только им, но и всему человечеству. При наступлении коммунизма каждый человек, делающий свой вклад по мере своего интереса, желания, сил и возможностей, получает от общества и удовлетворение своих потребностей. То есть художник получит кисточки и мольберт, писатель – стол и бумагу с промокашкой, ракетчик – возможность построить космический корабль, уносящий человека в далекий космос. Ну и, разумеется, каждый член коммунистического общества должен быть обеспечен вещами, необходимыми для жизни – здоровым питанием, одеждой, жильем и так далее». Толково всё тут раскудрячено. Дурак поймёт. Но мы-то нормальные, не тюкнутые по башке. По семь классов отучились, – Николай пошлёпал книжкой о косяк. Пыль сбил. – Я могу трудиться только там, где мне хочется, верно? К чему душа расположена, да? И этим приносить пользу коммунизму. Но я не люблю работать на комбайне. Работал из-за зарплаты хорошей. А вы деньги отменили. Тю-тю! Нет зарплат больше. На хрена потеть на нелюбимой работе против нужды, а? У меня душа моя лежит к резьбе по дереву. Наличники резать, шахматы, трубки. Вот этими руками. А всё есть уже у всех. Наличники отменили. Все дома одинаковые. Шахмат кругом – завались. Трубок тоже. И чего мне делать? Вот коплю всё, что твой глаз тут разглядел, на будущее. К этому тоже лежит душа. Коллекционер я в душе. И сердце радуется. И жена, блин.