– Я в парк потом пойду. На нашу скамеечку, – сказал торопливо Иван. – С ними потолкую и прибегу.
И он исчез за красивой обкомовской дверью да через пять секунд уже в кабинете стоял. Обнялись, поручкались.
– А чего морда твоя, Ванька, кисловатая, как трёхдневное молоко? – удивился секретарь.
– Да, – подтвердил протоиерей. – Сошел ты с лица, Иван. Как вроде нечистая сила тебя мяла-трепала.
– А потому как криво-косо коммунизм лепим в «Свете зари», – Ваня сел. Отдышался. – Бронштейн из Фонда Мира денег много шлёт в наш филиал?
– Бухгалтеры считать и оформлять правильно не успевают. Шесть тёток-волшебниц бухучета на последнем дыхании пашут. Двое уже в обморок падали. – Червонный-Золотов закурил в открытое окно. – Мы же ему двадцать пять процентов в Швейцарию загоняем помимо работы на коммунизм. У него там вроде как Фонд помощи борцам с апартеидом. За равноправие негров в США, да вообще везде на планете. Счёт лично на него оформлен. То есть тут всё нормально. Он и гонит нам миллионы эти в невероятных количествах, чтобы себе суммы огромные возвращать. Сволочь ещё та. Всю страну ободрал до нитки. Как это получается у него – никак не допру!
– А что не так, Иван? – удивился священник.– Вроде с большим успехом всё идёт! Народ в колхозе завален добром по уши. Бесплатно. Скоро надо на весь Зарайск сеть коммунизма накидывать. Денег – ого-го сколько! Храм верующим новый поставишь. Диспансер пятиэтажный отдельно. Чтобы все жили по одному в комнате. Хорошие люди. Психов натуральных так и нет пока. Давай, Ваня, чего ты скривился?
– Я вот себе как руководитель и лидер коммунистического общества пока не беру по потребностям. Хотя имею право, да? – секретарь выплюнул окурок в окно так виртуозно, что он, покрутившись в воздухе вроде семян клёна, бумерангом влетел обратно. Максим Ильич отловил его как вратарь Лев Яшин, который всегда берёт «мёртвые» мячи. И затушил в пепельнице. – А они у меня – во какие, потребности!
Он поднял мизинец и перекрыл другой рукой его половину.
– Жила бы страна родная. И нету других забот, – Максим Ильич к сердцу руку прижал. – Это главное. Машина «волга» социалистическая, казённая. Но есть же! И мне достаточно. Квартира казённая, дача, мебель шикарная, но тоже не моя. Снимут меня – всё сдать надо по описи в реестре. Отсюда что вытекает? Что из собственности у меня есть жена и, к сожалению, умный сын. Закончит свой пединститут и будет учить сельских придурков истории КПСС километров за двести от города.
– Ну так отчего не взял ни фига до сих пор, Ильич, по скромной потребности своей? Ты лидер коммунистического строя в отдельно взятом регионе. Тебе положено по твоей потребности, – Иван скучно зевнул. Потому что хитрил секретарь явно. – Ни хрена ты пока не поимел от коммунизма. А отдаёшь ему увлеченно и по желанию много. Фонд Мира подкосил вон на сотни миллионов. Это уже не хухры-мухры, а мастерство и героизм.
– Бронштейна ты обломал, – улыбнулся Червонный. – Ну, мне приписываешь – так ладно. Никто всё одно ведь не поверит, что это всё нечистая сила провернула. И наш филиал с банком, который кто-то проверять не велел, она же идеально охраняет. Не проверяют ведь!
– Не, мы из него его потребностей не выдернем, – шепнул на ухо отцу Симеону Ванька. – надо звать его помощника по изготовлению мудрых мыслей. Профессора Карданского-Витте. Он в 1933 году учебник по географии написал. А к старости начудил чего-то в ЦК и его недавно тихо эвакуировали в Зарайск. Сейчас спился на должности вахтёра пивзавода. Ум потерял. Но мудрость приобрёл. Бывает такое, бляха.
– Вы этого деда-профессора позовите сюда, – посоветовал Иван секретарю. – Он мудро скажет вам какие у вас потребности и не менее мудро намекнёт как нам в колхозе выпрямить коммунизм скосодрюченный. Там народ из домов выйти не может, не продирается через завалы добра всякого. Его несут беспрерывно, никого не спрашивая. Люди сперва радовались, а теперь воют. Не надо им столько. Особенно того, в чем и потребности нет. Через это никто любимым делом заняться не может и Родине пользу принести. А как? Из дома не выберешься, а в доме руки расставить невозможно. Всё пространство забито. Я только что из таких коммунистических домов приехал.