Иван спокойно выкрутил у него из рук ружьё. Всадил приклад ему в ботинок и пока торговец матерился, корчась на тротуаре, побежал дальше. В храм бывший. Вернули его к жизни. Красавцем стала обитель духа Божьего. Золотые купола, ажурные серебренные кресты, роспись религиозная по фасаду. Внутри под куполом висела огромная люстра весом под двести килограммов, а стены украсились фресками, написанными большим мастером И теснились всякие иконы по шести стенам.
– А как бы мне увидеть отца Симеона? – Спросил Иван проходящего мимо со свечой диакона.
– А вон там его кабинет.– Ткнул пальцем вбок служитель культа.
« Архиепископ Зарайский и Южно-Уральский, митрополит, преподобный Симеон» – Загадочно извещала табличка на позолоченной двери.
– Ещё одно звание прилепить и Симеона можно называть Господом Богом.– Усмехнулся Ваня и открыл дверь без стука.
– Изыдь, нехристь, сатанинским духом воняет от тебя!– Воскликнул разодетый в очень блестящий и многослойный наряд старец с белой как простыня после стирки бородой, поникшей почти до пояса.
– Отец Симеон!– Это же я! Иван – дурак. Жил за ризницей после Царских ворот. Коммунизм ты нам помогал строить. А сейчас сам чуть ниже самого Господа званием и чином!
– Ванька!– Закричал архиепископ Симеон, бывший главврач психдиспансера Афанасий Ухтомский – Дорогуша ты моя! Не признал. Ты такой же молодой. А мы стареем. Господь к себе ждёт. Недолго мне уже. Ты-то отчего не стареешь? Молодильные яблоки нашел? Ты же умный – то дурачок у нас.
– Долго рассказывать, Дядя Афанасий. Одно скажу только: Я ещё живу в 1964 году. У нас коммунизм в колхозе. Сейчас и в Зарайске его установим.
Ну, ты живой и слава Богу. Дмитрич где, подводник бывший? Профессор географии жив ли?
– Все, Ванятка, живы и во здравии пребывают. Привет от тебя передам. Подводник открыл магазин для аквалангистов. Их теперь дайверами зовут. Торгует. Богатый стал. На «мерседесе» ездит. Приходит исповедоваться иногда и грехи замаливать. Профессор старенький совсем. Восемьдесят четыре годика. Но написал за двадцать лет пять книжек по географии. Премию получил за подробный атлас Антарктики. Жил там год. Денег в премии ему отвалили почти триста тысяч долларов. Как же её зовут …. Кукерская, цукерская, букерская…Не помню. Передам и ему привет.
– Ладно, побежал я к Червонному!– Обнял Ваня священника.– Мне ещё обратно в шестьдесят четвертый надо успеть вернуться. Я сюда из ада вылез в окно. Помощник Сатаны Калигула разрешил будущее посмотреть
– Ой, брось ты якшаться с нечистью!– Замахал руками Симеон.– Доведут они тебя до греха, который не искупишь.
– Не, не доведут. – Засмеялся Ваня.– Ко мне грехи не липнут. А что город – то так изуродовали? Как Господь допустил? Раньше похож был на человеческое жильё. а сейчас на безразмерный базар. Только и делают, что продают и по пять раз перепродают.
– Не трожь Господа!– Склонил голову архиепископ и перекрестился.– Замаяли мы его, сволочи бесстыжие и грешные. Он, видать, валидол тоннами пьёт и валерьянку
Прибежал Ваня в холдинг к Червонному. Обнять хотел. Про жизнь спросить да сказать, что сейчас ещё не девяносто второй год. Что Ваня из настоящего времени в будущее выскочил на десять минут. И что завтра опять продолжим строить коммунизм в Зарайске. Но охрана его не пустила дальше входной двери. Кто такой Иван? Дурак без паспорта. В старомодном шмутье и без галстука.
– К Максиму Ильичу запишитесь на приём. За углом окошко. Через месяц срок и подойдет.– Проводил его до выхода мужик в форме черной с белой надписью на спине – «секьюрити». Хоть и на русском написано было, но Иван не догадался, что это охрана теперь так зовется. По – американски.
И рванул он к кладбищу мимо «комков, стеклянных домов, пёстрых людей и странных автомобилей. Мимо всего чужого, непонятного и уродливого. На бегу глаза выхватывали с обочин дорог стенды на высоких столбах с неизвестными словами «coca- cola», «saloon for makeup» и «exchange money».
– Клянусь маманей, женой батяни, короля Норвегии Олафа пятого, что гадом буду, но такого бардака из моего коммунизма никому сделать не дам! – бежал на предельной скорости и попутно оценивал вслух своё приключение в будущем Ваня.– Пусть меня черти в смоле кипящей вечно купают, если слово не сдержу.