– Потом поговорим.– Сказала Яга.– Надо сперва уточнить у Сатаны, может ли его братия вот эти все железки сделать. Книжка – то фантастическая. Написать легко.
– Нечистой силе всё по зубам. Вы вон какие чудеса творите в мире. А тут- всего роботов всяких наконструировать. Вам раз плюнуть.
– Ты отдохни, Вань. Уложил его рядом с писателем Золотов.– Заговариваться стал. Сам с собой болтаешь чушь несусветную. Нечистая сила. Спи покуда…
Погуляли они с писателем всю неделю. Он им книжки свои подарил, два миллиона дал и сказал на пороге перед расставанием.
– Если про ваш коммунизм книжку сделать – только меня зовите. Лучше никто не сможет написать.
Они крепко обнялись и расстались. А через минуту Баба Тэтчер уже стряхивала их с метлы возле дома Червонного.
– Как- то быстро мы чересчур.– Удивился Золотов. Взял портфель с миллионами и пошел домой. А Иван ещё полчаса поспорил с Ягой на предмет изготовления роботов. Сошлись на том, что в следующую неделю на Лысой горе Шабаш соберут и коллективно всё обсудят. Ну а потом был Шабаш, на который слетелась вся нечисть. Порешили, что справятся. Только Леший засомневался. Но его особо- то и не слушал никто.
И вот после всего описанного незаметно – нежданно прошло всего каких- то аж целых десять лет. А много это для коммунизма в зарайской области или в самый раз – никто определить не мог. Черти и бесы бессрочные были, бессмертные как Кощей. И потому во времени ничего не понимали. А Ивану, Червонному, отцу Симеону и профессору Карданскому- Витте, да Гришке с Олежкой обернулись эти годы как тягостное заключение в зоне особо строгого режима.
Хоть и коммунизм процветал на посторонний взгляд. И народ был розов лицами, в меру толст и без меры пьян от счастья.
Глава двадцать вторая
Вот как так может быть? Десять лет – это же не неделя. Она и то тянется от понедельника к субботе как переполненный автобус с нижнего края Зарайска к верхнему, к вокзалу. А десяток коммунистических годов мелькнул во времени как болезненный сон. Только сегодня Иван внимание обратил на тот странный факт, что по радио утром сказала дикторша – доброе, мол, утро, товарищи. Сегодня шестнадцатое июля тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Московское время шесть часов утра. В Зарайске, стало быть, восемь.
А как только коммунизм победил – всем немедленно поставили дома телефоны. Набрал Ваня номер Червонного – Золотова, оборвал ему последнее сновидение и спрашивает.
–У нас какой год сейчас, Максим Ильич?
Червонный просыпался неторопливо, на пару секунд снова засыпал раза три и очнулся до рабочей кондиции минут через пятнадцать.
– Семьдесят пятый, Ванёк. Какой и был. Ты опять вчера с чертями и демонами виски хлестал всю ночь где – нибудь во Флориде? Как зовут тебя помнишь? Живёшь где? Строй у нас в Зарайске какой? Ну?
– В Лас- Вегасе ночью гудели с Калигулой и двумя ангелами падшими.– Голова Ванина потрескивала и поскрипывала, хоть он её и сжал ладонями.– Спиваются пацаны святые. Хранят жизнь двум нашим мужикам. А мужики подопечные на Земле у них алкаши. Ну, они и подмяли под себя ангелов. Затравили их пивом да «московской» Господь их попёр из рая. Дружат теперь с нечистью. Вот я с ними отдыхал вчера. Спорили с демонами – стоит ли «нечистым» продолжать Всевышнему проблемы подкидывать, которые он всё равно на живой народ вешает, или хватит уже. Народ их давным – давно с трудом разгребает, а Господь ему, народу, говорит, что так и надо. Что к очищению и светлости души придёшь только через испытания. Народ, идиот, верит и пыжится на Земле, с проблемами бьётся. А Всевышний – он-то на себя всё равно ничего не берет. Сидит себе тихо на облаке и любит оттуда всех подряд.
– Ох, Ваня, много ты пить стал.– Вздохнул грустно лидер коммунизма. – И с потусторонним миром в последние годы задружил чрезмерно. Скоро сам чёртом станешь. Рога вырастут и рыло вместо носа образуется. Мне почти не помогаешь. Мы с профессором да Гришкой и Олежкой не управляемся с искоренением искажений в нашем коммунизме. Тебя не хватает. Потому, что искажений да извращений всё больше вылупливается, а силы наши убывают.
– Я передых взял временно, Ильич.– Пояснил Иван, аккуратно поддерживая тяжелую после виски голову.– Коммунизм – то я придумал строить, да и начал в одиночку. Одна Баба Яга Тэтчер и помогала. А все эти десять лет разгребаю дерьмо, которого при коммунизме оказалось – то куда больше, чем в советском государстве да у буржуев в какой- нибудь Европе. Кто ж мог знать? Вот я притомился и расслабляюсь. Потом ты отдохни, а я, наоборот, впрягусь.