Неожиданный звук открывающейся алюминиевой банки отвлек Эмму от дум.
— Ф-у-у-х… Ну, чё? Как тебе?
Эмма обернулась на голос.
— Ничего так… Сойдёт. Лифчик подошёл?
— Не мерил ещё.
Эмма бросила беглый взгляд на его руки.
— Ты бы хоть перекисью промыл что-ли… Вот тут где содрано… Я даже отсюда вижу, что воспаление пошло. А тебе играть ещё…
— Да ничего, ерунда.
— Ничего не ерунда. Помрёшь ещё от сепсиса…
— Эмма!..
— Даже имя моё узнал… Может тогда скажешь, как тебя зовут?
— Скажу. Климент Иммануэль Эрхард Юстиниан.
— Чего?! Юстиниан?
— Да. «Справедливый». Можно просто — Ким. Наследный принц Иерхейма.
— Ты под чем сейчас?!
— Ни под чем. Я стёкл как трезвышко!
— О Господи… Наследный принц… Хоть в дурку звони…
Климент Иммануэль Эрхард Юстиниан рассмеялся, сминая пустую уже банку.
— Это нулёвка. Да, пиво вы варить не умеете,… Я не бухой и не что-то другое, о чем ты могла подумать. Ну вот, наследный принц. Бывает и такое.
— Что-то я не слышала о таком королевстве.
— То, что ты о нём не слышала не значит, что его не существует.
— Ладно, пока! — Эмма рассеянно махнула рукой принцу и пошла к подъехавшему такси.
— Буэнас ночес.
Глава 4
Полная желто-масляная луна в окружении ярких звёзд вылила свою дорожку на морскую гладь.
На песчаном берегу, у старой ивы, сидело чудище — огромное, мохнатое, чёрное; в темноте — широко расставленные ярко-красные огни его глаз, и ещё один огонек поменьше, который периодически перемещался туда-сюда.
К чудищу приближался, оглядываясь, кто-то ещё.
— Ты бы бросал курить, а?
— Захочу — брошу.
Маленький огонек замер на какое-то время, чудище вдохнуло и выпустило сизый дым через свои большие уши.
Подошедший присел рядом с чудищем на темное корявое бревно:
— Что случилось?
— Батя твой ругается, — ответило чудище. Оно говорило медленно, как бы устало, но с чувством собственного достоинства.
— Он тебя прислал меня вернуть?
— Ты уже не ребенок, чтобы я тебя возвращал. Когда-то ты помещался на моей ладони… А сейчас… Сейчас я просто хочу, чтобы ты меня услышал. Ты свалил…
— Я не свалил, я отправился.
— Ты отправился очень опасным путем и чуть не погиб.
— Всё обошлось. Почти… Я спешил.
— Спешил! Урих до сих пор всем рассказывает, как он чуть не сожрал наследного принца!
— Ой… Эти драконы и не такое расскажут.
— Ваше высочество, ты оставил семью в сложное время. Вот-вот будет война с Гаттерсваррой, они уже мутят что-то у Западных Гор. Видели их лагерь на берегу.
— Я не люблю насилие. Ты же знаешь.
— Когда-то тебе придется принимать непростые для тебя решения. В том числе о жизни и смерти.
— Когда-то… Но не сейчас. Я не хочу слушать это всё. Ещё сто лет назад можно было прийти к миру и не принимать непростых для себя решений!
— Мир… Ты слишком молод для таких суждений.
— Да, я молод. И я пока не в маразме, если ты об этом…
Чудище захрипело, растирая в лапах окурок:
— Давай пройдемся.
Они поднялись по крутому склону к спящему уже городу и пошли к центру, стараясь избегать освещенных улиц. Чудище бесшумно ступало всеми четырьмя широкими лапами, вдыхая сирень и слушая шелест ещё свежей, не погребенной под летней пылью, листвы. Где-то пели соловьи… Неудачливые собаки, выбегающие им на встречу, поджав хвост, шарахались в сторону.
— Я понимаю, почему ты сбегаешь сюда… Здесь ты чувствуешь себя свободным.
Принц молчал.
— Она красивая, — вдруг сказало чудище. — Я видел ее в Зеркале. Но какая-то чужая. Потерявшаяся во времени… Я очень давно не видел таких лиц… Очень давно. Будь осторожен, мой мальчик. Если ты разобьешь ей сердце, она будет всю жизнь разбирать эти осколки, так ничего и не собрав.
— Я не собираюсь разбивать ей сердце, — сердито ответил принц.
— Знаешь, ваше высочество, давным-давно мне очень хотелось дать тебе хорошего пенделя за все твои капризы. Ты вырос и можешь даже дать мне сдачи, но эта мечта не покидает меня…
— Мечта — дать мне пенделя? Ха-ха!
— Да. Это позабавило, тебя? — чудище добродушно улыбнулось, глядя на принца. — Кстати, твой отец готовит для тебя отличную партию. Я думаю, скоро объявят о помолвке. В будущем это будет удачный союз для нашего королевства.
— Я знаю. Я помню о своих обещаниях, обязательствах и условиях. Но пока я здесь… Я и сам не пойму, но меня к ней тянет.
— Ну, раз тянет, значит — иди. Как говорят в этом мире, лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Я скажу твоему отцу, что ты в порядке, но пока есть серьезные причины, чтобы ты остался здесь.