— Спасибо, Рагвард. У меня действительно есть ещё одно важное дело. Я должен кое-что найти.
— Я понял тебя, — сказало чудище, замедляя шаг. — Что ж, оставь меня здесь. Дальше я пойду один, для тебя это может быть опасно.
Наблюдая за тем, как тьма поглощает его верного друга, Климент Иммануэль Эрхард Юстиниан, наследный принц Иерхейма стоял у мусорных баков на перекрестке и думал. Разговор с Рагвардом окончательно перебил его сон, но шататься просто так по темным улицам не хотелось.
Он думал об Эмме. Это были странные мысли. Они просто грели и успокаивали — перманентно и ненавязчиво. Ему не хотелось сию секунду нарвать цветов и лезть к ней в окно, не хотелось доставать звезду с неба или положить к её ногам… что там обычно кладут, весь мир? Да, весь мир…
Нет, это всё не то, всё не то… Если бы она вот сейчас появилась перед ним, он бы не кинулся к ней, закатывая глаза от восторга. Он даже не был уверен в том, хочет ли он сейчас видеть её…
Знамя победы — ринемся в бой мы вновь.
Горна тревожный стон пронзит небеса.
Снег на холмах — там, где была кровь.
Верности пламя — гореть и стоять до конца…
Наследный принц рванул с перекрестка, срываясь на бег. В его голове складывались слова и звуки… Музыка, музыка, музыка… Он торопился успеть всё записать, пока вдохновение, как мотылек не упорхнуло, как это часто бывает.
Его тайная обитель располагалась в темной и тесной мансарде, но эти минусы перекрывались главный плюсом — нелюбопытным хозяином, который, взяв аренду авансом на год, никаких вопросов никогда не задавал. Принц, вихрем ворвавшись в комнату, скинул куда-то кроссовки, нашел более-менее чистый лист бумаги, наспех на нем что-то записывал, зачеркивал, потом лежал, как в лихорадке и снова садился за стол… Он остановился лишь тогда, когда маленькое окошко в его комнате из черного сделалось серым — забрезжил рассвет нового дня.
Глава 5
Понедельник — день тяжёлый.
Но, видимо, не для всех. Эмма безучастно смотрела на своих отдохнувших коллег, которые делились впечатлениями о прошедших выходных. Даже Сабрина Иосифовна была в хорошем настроении и рассказывала что-то интересное за своим шкафом Верусе и Елизавете Христофоровне, пока Маринка болтала по телефону с каким-то кавалером.
Эмма куталась в кофту и хандрила. Сосредоточилась на работе, и как ни странно, это помогло.
— Эммочка, сходи в архив, пожалуйста… там эти мыши гадские! — попросила Маринка, сделав несчастные глаза.
— Да схожу я в архив… Пиши, что надо.
Архив.
Тут Эмму шарахнуло:
Тетрадь. В змеиной обложке. Тетрадь, о которой говорил Ким. И теперь Эмма мучительно пыталась вспомнить, куда она её положила.
Уже в архиве она безуспешно двигала тяжёлые коробки, вспотев от нервов, напряжения и духоты присела и…
Вот же оно! Эмма взяла тетрадь и осторожно её открыла. Толстая, листов в сто… Страницы исписаны синими чернилами, тонким, изящным почерком. Ей даже показалось сначала, что написано всё это на русском, просто очень давно, когда ещё были буквы ять и прочее, но нет — это был какой-то другой язык. Судя по тому, что текст был написан столбцами, это были стихи.
Она вернулась на свое рабочее место, заложив тетрадь в пачку бумаги для принтера, которую она быстро положила в ящик стола.
В обеденный перерыв, когда Эмма осталась в кабинете одна, она достала тетрадь и положила перед собой. Красивый чешуйчатый рисунок складывался в отпечаток чьей-то ладони. Эмма без всяких задних мыслей приложила свою руку к этому отпечатку. Да, её ладонь была чуть меньше, самую малость. Вот если подвинуть чуть вверх на сантиметр, то…
Если.
Но не тут-то было.
Ладонь намертво прилипла.
Чешуя под ней засветилась, заиграла разноцветными огнями, обожгла на мгновение, как жжёт расплавленный воск, капающий на кожу.
Эмма почувствовала на своей неподвижной руке чью-то ладонь. Она не видела её, но чувствовала так абсолютно и реально, что будь она видимой, ничего бы существенно не поменялось. И ладонь эта двигалась вверх по руке Эммы: обвила запястье и дальше вверх, локоть, плечо, вниз, и снова вверх, и остановилась. Эмма судорожно вздохнула, услышав голоса и шаги к кабинету.
Тут же всё прекратилось, и рука благополучно исчезла. Эмма в треморе кинула тетрадь обратно и вышла на воздух. Пробегавшая мимо Веруся вдруг остановилась рядом: