- Есть хочешь? — спросила Ленка.— Сейчас сядем обедать. Салат готовим. Приглашай Тоню. Что же она там одна?
Мне даже не поверилось. Ленка! Я крепко стиснул ее руку. Она вырвала ее.
— Сломаешь, обормот...
— Ленка,— начал я, не веря, что она согласится.— Позови ее сама. Понимаешь, так будет лучше.
Она заколебалась. Посмотрела на Катю.
— Идем...
И потянула меня за руку.
Она первая вошла в мою комнату.
— Тоня,— сказала она.— Сейчас придет тетя Надя, и мы садимся за стол. Помогите нам на кухне. Можете?
Тоня поднялась.
— Конечно.
Она встала у зеркала и быстрым движением поправила волосы. Оглянулась на меня и вышла.
Мне стало легче. «Молодец Катюха! — с восторгом подумал я. Ясно было, что Ленку обработала она.— Молодец!»
А через несколько минут ко мне заглянул отец.
— Все хорошо? — спросил он.— За столом женщины лучше поймут друг друга. — Отметим? Новый человек входит в наш дом. Сходи-ка за Костей. Не сидеть же ему одному. Да и беспокоится, небось...
Я заглянул в кухню. Катя, держа на весу большой противень, что-то рассказывала, и они, все трое, смеялись, как ни в чем не бывало. Ленка — аж до слез. Незамеченный ими, я осторожно отступил и вышел на улицу.
Хотелось петь. Нет, не будет сначала просто! Ну и что ж! Перемелется!... Главное сделано. Главное — сделано... Нет, жизнь не карусель. Это Борька врет... Карусель сами себе устраивают такие, как он. Я предпочитаю дороги попрямее. Прямее, прямее! — пелось у меня в душе. Мы пойдем с Тоней прямыми дорогами. С Тоней и с сыном. А может, с дочерью? Может, и с дочерью! Все равно хорошо. Прямо, по жизни. Вон нас сколько Витязевых! Разве с такими пропадешь?
...Я почти бежал. Мелькали дома и сады, знакомые с детства, светило солнце над моим городом, над всем миром.
Конец.