— Михаил Михайлович, — кто-то громко окликнул его, — сюда, сюда скорее.
Чернояров, уловил в голосе что-то особенное, но неясное, поспешно повернулся. У входа в блиндаж Бондаря стоял Поветкин.
— Скорее, скорее, — говорил он, дружески глядя прямо на Черноярова, — сейчас они ударят в ответ.
— Конечно, ударят, — радостно, совсем по-мальчишески воскликнул Чернояров и вслед за Поветкиным по ступенькам скатился вниз.
— Вот, выпейте, вода свежая, холодная, — подал ему флягу Бондарь.
Чернояров неторопливо, чувствуя удовлетворение и душевный покой, отвернул пробку, ладонью вытер губы и с наслаждением выпил почти половину фляги.
— Так вот, — пригласив Черноярова сесть, продолжил Поветкин, видимо, давно уже прерванный разговор. — В двадцать три часа начинаем прорыв. Пробивают брешь в кольце окружения танковая рота и третий батальон. Затем они развертываются в стороны и прикрывают фланги прорыва. В пробитый коридор пропускаем гаубичный дивизион, тылы полка, и батальонов, и самыми последними выходят подразделения вашего и первого батальонов. Дивизионная артиллерия весь свой огонь сосредоточивает на флангах прорыва вот здесь и вот здесь, — показал Поветкин на схеме, — а с фронта вы и первый батальон прикрываетесь своими силами. Как думаете, сколько нужно выделить сил для надежного прикрытия отхода батальона? — спросил он Бондаря и Черноярова.
— Танками ночью он едва ли будет нас преследовать, — сказал Бондарь, — очевидно, бросил пехоту.
— Конечно, танками не решится, — поняв, что Поветкин хочет знать и его мнение заговорил Чернояров, — ну, а пехоту мы удержим огнем пулеметов. Я думаю, — разгораясь и чувствуя себя все легче и свободнее, продолжал он, — пара станковых пулеметов и десять-двенадцать автоматчиков вполне справятся.
— А не маловато? — морща лоб, спросил Поветкин.
— Меньше людей, меньше жертв, — сказал Чернояров, теперь уже совершенно спокойно и прямо глядя на Поветкина. — Ночью все решает не количество, а смелость, отвага и умение воевать.
— Больше оставить — перепутаются и друг друга в темноте перестреляют, — поддержал Черноярова Бондарь.
— Хорошо. Так и решим, — сказал Поветкин, — выделяйте два лучших пулеметных расчета и в каждый расчет по шесть автоматчиков из коммунистов и комсомольцев. Это будет две самостоятельные группы прикрытия. Во главе каждой группы офицер. Кого вы предлагаете назначить командирами групп?
— Основа-то пулеметы, — торопливо, не отрывая взгляда от Поветкина, сказал Чернояров, — значит, и командовать должны пулеметчики. Разрешите одну группу мне вести, а вторую — Дробышеву.
— Вам? — задумчиво проговорил Поветкин.
— Сергей Иванович, — резко, с обидой и настойчивостью перебил его Чернояров.
— Хорошо, — мягко остановил его Поветкин. — А теперь обсудим, как лучше действовать.
Давно сгустились сумерки, расплылись в чадном полумраке очертания холмов и высот, по-мирному весело и беззаботно сияли звезды. Бои же все не утихали, то в одном, то в другом месте взвихряясь шквалом пулеметной и автоматной стрельбы, аханьем взрывов, приглушенным ревом моторов и лязгающим скрежетом гусениц.
— Ну, Костя, — обнял Чернояров Дробышева, — осталось всего полчаса. Я пошел к своему расчету. Тебя прошу только об одном: не горячись и не допускай, чтобы противник обошел тебя. Главное — действовать решительно, дерзко и стремительно! Ну, — сжав плечи Дробышева, прижался он колючим подбородком к его щеке, — всего самого лучшего! Держись, от нас зависит судьба многих людей.
Чернояров резко отпустил Дробышева и растаял в черноте траншеи. От душевной теплоты и нежности Черноярова Дробышев почувствовал неожиданные слезы и, стыдясь их, сурово сдвинул брови. Но сколь ни решительно осадил он свою, как ему казалось, сентиментальность, на душе у него было радостно и тепло.
Козырев, Гаркуша, Тамаев и шестеро пулеметчиков из шестой роты, тесно окружившие пулемет, вполголоса переговаривались, доедая консервы.
— Сидите, сидите, — заметив их торопливые движения, сказал Дробышев. — Как ужин, ничего?
— Пидходяще, — отозвался Гаркуша, смачно прожевывая, — вот же б того самого пивка или хучь кваску с ледочком и тоды бы не фронт був, а курорт той черноморский.
— Не курорт, а праздник настоящий, — весело проговорил кто-то из автоматчиков. — Видал, какой фейерверк и на земле, и в небе.
— Только музыки не хватает, — так же шутливо добавил пулеметчик.
— Як не хватает? — притворно возмутился Гаркуша. — Ось це слухай.
Где-то совсем невысоко в темном небе равномерно и приглушенно рокотали моторы нескольких самолетов.