— Дальше, дальше вперед! — крикнул он подбежавшим пулеметчикам. — Я прикрываю, а потом вы. Огонь!..
Он ждал, что противник вновь откроет стрельбу, но в низине было тихо.
«Или затаились и ждут, или все уничтожены», — подумал он и, вскочив, догнал своих пулеметчиков и автоматчиков. Но едва он упал на землю, как прямо впереди затрепетали коротенькие вспышки и свистящий ветер запел над головой. Дробышев поднял автомат и ударил по вспышкам. Рядом трещали автоматы солдат шестой роты и Козырева. Вспышки мгновенно погасли, и впереди кто-то закричал отчаянно и дико.
— Вперед! Их немного, — скомандовал Дробышев, оглядывая своих людей.
Автоматчики и Козырев, словно подхваченные невидимой силой, мгновенно скрылись там, где кто-то кричал.
— Свободно, товарищ старший лейтенант, — донесся хриплый возглас.
— Вперед! — приказал Дробышев Гаркуше и Тамаеву, лежавшим за пулеметом.
— Шестеро наповал, один ранен, но еще чуть жив, — встретив Дробышева, сообщил Козырев.
— А наших никого не задело?
— Все благополучно.
Откуда-то слева и сзади ударил один, второй, потом третий пулемет. Над крохотной ложбиной, где укрылась группа Дробышева, засвистели пули.
— Иван Сергеевич, — подполз Дробышев к Козыреву, — медлить ни минуты нельзя. Нас могут отрезать. За высотой наши. Выбирайтесь с автоматчиками на гребень. Я с пулеметчиками буду прикрывать.
— Товарищ старший лейтенант… — заговорил было Козырев.
— Ни слова! — резко прервал его Дробышев. — Сейчас вступим в борьбу с пулеметами, и немедленно отходите.
Не глядя на Козырева, Дробышев схватил хобот пулемета, шепнул Гаркуше: «Давай ленту», — и пополз на край ложбины. Вражеские пулеметы били метров с четырехсот из трех мест. В розовом полумраке Дробышев хорошо видел их вспышки и, зарядив пулемет, ударил сначала по левому, потом по среднему и остаток патронов в ленте выпустил по правому.
— За мной, — подхватив пулемет, приказал он Гаркуше и Тамаеву и, не глядя, что делается там, куда он только что стрелял, стремительным рывком отскочил далеко в сторону.
Два фашистских пулемета молчали. Третий полыхнул длинной безудержной очередью по той самой ложбине, откуда только что выскочил Дробышев с пулеметчиками.
— Припозднився, хриц разнесчастный, — вставляя новую ленту, зло бормотал Гаркуша. — Пуляй, пуляй, сейчас мы те вмажем.
Дробышев, как на стрельбище, неторопливо установил прицел, старательно прицелился и, стиснув рукоятки, нажал спуск. Удерживая дрожавший пулемет, он стрелял до тех пор, пока не погасил вспышки фашистского пулемета.
— Берите пулемет, за мной, — сказал он пулеметчикам и, тяжело дыша, поспешно побеждал вверх по скату.
Позади гулко ахали взрывы, суматошилась беспорядочная стрельба, доносились какие-то крики.
Выбежав на гребень высоты, Дробышев увидел какие-то кучи и услышал радостные голоса:
— Сюда, сюда!
— Наши, — прошептал он и почувствовал, как, подкашиваясь, слабеют ноги.
Неуверенными шагами подошел он к ближней куче и увидел башню и ствол танковой пушки.
— Товарищ старший лейтенант, — узнал он голос одного из своих автоматчиков, — старший сержант вот…
— Что, — бросаясь к лежавшему на земле Козыреву, проговорил Дробышев, — что с вами, Иван Сергеевич?
— Да подранило малость, — устало ответил Козырев.
— Какой там малость, — воскликнул тот же автоматчик, — его еще там, как на немцев бежали, стукнуло, промолчал он, теперь еще в ногу и в бок. Санитары, да где же санитары! — озлобленно закричал он.
— Идем, идем, — раздался вблизи гулкий бас Марфы, — кто тут у вас? Иван Сергеевич, вы, — кинулась она к Козыреву.
— Чего, чего кричишь-то, — беззлобно упрекнул ее Козырев, — носилки-то есть, давай. Там, где поспокойнее, перевяжешь. Ну, Костя, — взял он руку Дробышева, — дело мы свое сделали, и неплохо, кажется.
— Неплохо, совсем неплохо, — с дрожью в голосе пробормотал Дробышев.
— Да ты что? — укоризненно сказал Козырев. — Уж не плачешь ли? Тю, дурной! Мы еще повоюем, — вновь сжал он руку Дробышева, — а потом, потом на свадьбе твоей гульнем. Не забудешь пригласить-то?
— Иван Сергеевич, — застенчиво проговорил Дробышев.
— Ну, ладно, ладно. Ты ребят-то уводи скорее, а то опять начнет минами швыряться.
Когда Козырева положили на носилки, чья-то нежная рука взяла руку Дробышева.
— Валя, — встрепенулся он.
— Вы живы, не ранены? — прошептала она. — А я так волновалась, так боялась за вас…