— Только смотрите, — погрозил пальцем Васильцов, — беречь ее, как собственный глаз.
— Ни боже мой! И пылинке сесть не дадим, — торжественно заверил Рябушкин.
— Ну, теперь вперед! — скомандовал Васильцов.
Он сильно оттолкнулся палками, с удовольствием ощущая, как плавно скользят лыжи.
«Эх, если бы не раненые да не женщины с детишками, и помотали бы мы карателей этих по лесам брянским, по чащобам да болотам», — думал он.
Все так же вздымая высоко к небу иглистые макушки, величаво проплывали медностволые сосны. Казалось, дремучему бору не будет ни конца ни края. Но километров через пять бор вдруг резко оборвался, потянулось неказистое мелколесье, и открывалась ослепительно светлая, словно специально выбеленная, чистая прогалина.
— Стой! — крикнул Васильцов. — Маскируйся!
Над прогалиной назойливо кружила «рама».
— Да-а, — оглядываясь по сторонам, с досадой протянул Кленов. — И вправо и влево ни куста, ни холмика, да и вперед до леса километра, наверное, полтора. Вот бы влопались, если всей колонной на эту пустоту выползли.
— Где же разведчики, я троих послал, — возмущенно проговорил Васильцов.
— Вот лыжня, — прокричал Рябушкин. — Вправо опушкой поехали.
— Обход, конечно, искать пошли, — защищая друзей, пояснил Кленов.
— Значит, они вправо пошли, — задумчиво повторил Васильцов. — Тогда вы, — махнул он Кленову и Рябушкину, — так же по опушке влево проскочите. Далеко не уходите, километров пять и назад, я здесь буду. А вы, Нина, быстро к обозу. Как дойдет до края бора, стоп и — рассредоточиться.
Отправив разведчиков и девушку, Васильцов с ненавистью взглянул на хищно кружившую «раму» и присел под куст. Отзвуки боя, казалось, приблизились вплотную. В лучах солнца предательски ярко сверкал снег на чистой прогалине. О переводе колонны через эту прогалину днем нельзя было и думать. «Рама» сейчас же вызовет бомбардировщиков и тогда… Единственный выход — ждать темноты. Но сдержат ли партизаны натиска карателей до наступления ночи? У них же много убитых и раненых, к тому же кончатся боеприпасы.
Стиснув зубы, Васильцов обхватил голову руками и несколько минут сидел в безмолвном оцепенении. Все сделанное для спасения изможденных пленных из лагеря и обреченных на смерть женщин с детишками, сейчас могло быть перечеркнуто одним налетом немецких бомбардировщиков или ударом какой-то паршивенькой роты фашистских автоматчиков.
«Нет, — резко вставая, скрипнул зубами Васильцов, — этого не допустим! Выход должен быть! Все равно уйдем от фашистов!»
Оборвал раздумья Васильцова легкий шум на вершинах сосен. Подняв голову, он заметил, как под напором порывистого ветра иглистые ветви, качаясь, склонялись к юго-западу.
«Дымом, дымом закрыть прогалину, — мгновенно осенила Васильцова догадка, — создать видимость лесного пожара и замаскировать колонну от наблюдения с воздуха. Да, — тут же усомнился он, — а если пожар и в самом деле разольется по всему лесу? Ну и пусть! — решительно возразил самому себе Васильцов. — Зимою, да при таком снеге пожар далеко не разойдется. А если и раскинется вдоль этой прогалины, то мы успеем проскочить, а каратели будут отрезаны. Потерпи, батюшка брянский лес, ради спасения людей советских, — умоляюще посмотрел он на шумевшие под ветром сосны.
Вернувшиеся Кленов с Рябушкиным доложили, что лесной прогал обойти никак нельзя. Он тянулся далеко в стороны, а затем переходил в пойму речушки и бескрайнее поле с видневшимся далеко на горизонте селом.
— Ну, хлопцы, — сурово сказал Васильцов окружившим его разведчикам, — готовь костры, да побольше, помощнее, чтобы все дымом сплошь покрылось. Сейчас доложу командиру и за дело!
— Будьте уверены, — воскликнул, сразу же поняв мысль Васильцова, Артем Кленов, — такое отчудим, что у фрица глаза на лоб вылезут!
Перегудов одобрил решение Васильцова, и через час густая полоса дыма поползла по лесной прогалине. В воздухе все так же назойливо гудела «рама», но ее не было видно, и колонна Васильцова двинулась в соседний массив леса. Изможденные лошади и тощие коровенки, словно понимая опасность, торопливо месили натруженными ногами снег, стремясь поскорее преодолеть эту задымленную полосу гибельной пустоты.
Пропуская колонну, Васильцов увидел на санях Круглова, до самого подбородка закутанного одеялом.
— Как самочувствие, Паша? — весело окликнул его Васильцов.