Этого дня он ждет с нетерпением. Он знает, что такой вечер когда-нибудь должен наступить. Как награда за суету, за быстротечность нашей жизни.
И вот наконец он приходит.
Стараясь ступать потише, словно боясь спугнуть тишину, он встает из глубокого кресла и подходит к секретеру. Крышка секретера со скрипом опускается, и среди десятков коробочек с табаками самых прославленных марок он отыскивает небольшую, чуть потускневшую жестяную коробку, медленно открывает крышку. Запах прекрасного табака наполняет комнату. Пальцы мнут спрессованный временем табак, и аромат все сильней. Кажется, вся комната вдохнула уже этот запах.
Он подносит коробочку с табаком к столу, долго разглядывает десятки трубок, собранных в двух больших хрустальных вазах, примериваясь, какую же взять.
Наконец он выбирает. Усаживается в кресло и медленно, основательно набивает трубку табаком. Щепотка, еще щепотка.
Конечно, можно было бы курить и почаще этот табак. Но однажды, еще много лет назад, он решил, что будет курить его только раз в год, в предновогоднюю ночь. В ночь, когда человек вспоминает былое и думает о том, что принесет грядущее.
Чиркает спичка, и начинается одна из самых приятных и самых тяжелых ночей в его жизни.
Кажется, коробка согревает руку. Но она согревает память. Согревает, как умеют согревать всего несколько вещей в нашем доме. Неожиданное прикосновение к ним будоражит нас и возвращает к дням давно минувшим, заставляя забыть, что «на носу у вас очки, а в душе осень».
Валентин Иванович Аккуратов нашел эту коробку давным-давно, нашел случайно.
Это было больше сорока лет назад, на Земле Франца-Иосифа, где экипаж самолета после высадки папанинцев целый год зимовал на далеком архипелаге. Самолет оставили на Земле Франца-Иосифа на всякий случай – мало ли что может случиться на первой дрейфующей станции. Стояли тягучие, скучные дни. И он старался убить время, отправляясь в долгие лыжные походы по острову Рудольфа.
В один из таких походов он набрел случайно на засыпанный снегом дом. Лед сковал его, и в дом было не войти – глыбы льда закрыли двери крепче любых засовов. Летчики откапывали дом, благо свободного времени было сколько угодно, выбивали лед. Они докопались до ящиков со старыми, пожелтевшими документами. Всюду была надпись на английском: «Полярная экспедиция Циглера».
Американский миллионер, не раз щедро финансировавший попытки достичь Северного полюса в самом начале нашего века, отлично снабжал свои экспедиции. В брошенном среди льдов доме были десятки ящиков с маслом и консервами, отлично оборудованная механическая мастерская.
Даже золоченые нарты и золоченые лыжи приготовил Циглер, надеясь, что участники экспедиции вступят в них на полюс. Да и каких только вовсе ненужных и странных вещей здесь не было: фраки, лакированные ботинки… Люди в унтах и полушубках рассматривали все это, и им казалось, что очутились они не за восьмидесятым градусом северной широты, а где-то в старом разрушенном театре с выгоревшими костюмами и ветхими декорациями.
Это была одна из самых дорогостоящих и самых бессмысленных попыток достичь полюса. У другого американца – Роберта Пири – не было ни золоченых лыж, ни столь прекрасного снаряжения, но было другое – упорное стремление достичь своей цели, к которой он стремился почти четверть века. Он возвращался из экспедиций больной, полуживой, но проходило время, и он снова направлял свои нарты к полюсу. И он достиг своей цели в 1909 году – первым из всех живущих на Земле. А экспедиции Циглера не помогли тысячи, затраченные на ее подготовку, не помогли даже угрожающие надписи на одежде: «Если ты повернешь назад – тебя ждет смерть». Такая надпись была у каждого на великолепной добротной шелковой одежде, предохраняющей от жестоких ветров. Но они повернули назад, только переступив 82-ю параллель и не достигнув даже тех широт, которые были достигнуты до них.
…Старый штурман смотрел на коробку английского табака, сделанную в Лондоне в 1902 году, потягивал трубку и вдруг взглянул в угол комнаты, где стояло старое весло. На нем была та же надпись: «Полярная экспедиция Циглера». Аккуратов привез его в тот же год с Рудольфа. И вот до сих пор хранит его, как табак, как список участников экспедиции, где отмечено, в какой день сколько рома получил каждый. Да, продумана даже была такая мелочь – сколько выдавать рома людям Циглера. Но, кроме умения делать все с шиком, кроме стремления прославить свое имя и выиграть международные скачки к полюсу, длившиеся не одно десятилетие и унесшие множество человеческих жизней, не было в руководителях экспедиции ни таланта, ни упорства первооткрывателей, ни мужества.