Пожалуй, трудно было найти для штурмана в Арктике работу более тяжелую, чем ледовая разведка. И трудно было найти работу более интересную.
Ведь среди старых полярных капитанов царило недоверие к ледовой разведке. Куда привычнее был дедовский метод: забраться самому в прикрепленную к мачте бочку и посмотреть, что впереди, какие льды на пути. Называли такую бочку вороньим гнездом.
С самолета и обзор лучше, и картина распределения льдов точнее вырисовывается. А доверия к нему нет. Так уж всегда – традиция, как она порой ни плоха, медленно уступает дорогу. И ледовая разведка тут не исключение.
Однажды – это было в конце тридцатых годов – штурман Аккуратов во время разведки нанес на карту полосу почти чистой воды, тянувшуюся от мыса Желания, самого северного мыса Новой Земли, до Диксона. А кругом в Карском море все забито льдами, и эта полынья как тропа в непроходимых дебрях. Но мыс Желания – это слишком уж по тем временам высокие широты, почти 78 градусов. А с самолета ледовой разведки штурман все повторял двум караванам: «Забирайтесь севернее, там есть полынья, по ней быстро доберетесь до Диксона».
Одним из караванов командовал тогда заместитель начальника Северного морского пути Марк Иванович Шевелев. Он решил: была не была, воспользуюсь рекомендацией авиаразведчика. И дал такую радиограмму: «Иду указанным вами курсом. Учтите последствия». Другой караван отправился привычной дорогой – ближе к берегу, к Ямалу, и оттуда – на Диксон.
Первый караван был на Диксоне уже на четвертый день. А второй караван, хотя и имел два мощных ледокола, шел две недели, суда пришли на Диксон с вмятинами.
Ту историю капитаны запомнили. И все чаще и чаще запрашивали ледового разведчика: каким курсом лучше идти.
Не только отыскать дорогу, но и порой определить, где находится караван, помогали в те годы ледовые разведчики. Однажды командир самолета Черевичный и штурман Аккуратов получили радиограмму от капитана Белоусова: «Около двух недель идем в тумане. Помогите определить наше местоположение».
Для определения координат тогда применялся метод счисления. Штурманы, зная свой курс и скорость, высчитывали, где они в данный момент находятся. Метод, мягко говоря, не совсем точный. Но что делать, если туман скрывал все видимые ориентиры?
Вот и приходилось судам порой неделями ждать, пока разойдется туман, или вызывать на помощь разведчика. Но самолету прежде надо было отыскать суда, пробить облачность, и только тогда по небесным светилам штурман определял координаты и передавал их на ледокол.
Бывали и такие случаи, как со знаменитым капитаном Хлебниковым. Самолет Черевичного и Аккуратова возвращался в Тикси и в ста милях восточнее увидел караван Хлебникова. Спросили, куда идет. Хлебников отвечает: в Тикси. Сначала думали – он смеется: Тикси-то караван давно уже проскочил. Вот и пришлось сказать: поворачивай, друг, на 180 градусов.
Молодой штурман старался не только изучить основы самолетовождения в высоких широтах, но и законы дрейфа льдов, возможности ледоколов. И теперь спустя уже много лет после тех первых проводок судов он любит повторять: сила ледокола зависит от крыльев самолета.
— «Арктика» – атомный ледокол, и то не может работать без ледовой разведки, — говорит Валентин Иванович. — Ведь даже если сама она пройдет через тяжелые льды, следом за ней идут суда транспортные, не столь мощные. И их льды могут раздавить, если не найти наиболее простую и безопасную дорогу… Поэтому я и считаю, что мощность ледокола зависит от действий экипажа ледовой разведки, который хорошо знает тактические особенности плавания во льдах.
…Однажды вместе с командиром самолета Борисом Осиповым штурман Валентин Аккуратов возвращался с востока. Хотелось поскорее очутиться дома, отдохнуть от гула двигателей, от бесконечных: «Ледовый борт. Мы застряли. Помогите». Они летели домой, на запад.
— Смотри, мы уже на знойном юге, — улыбнулся Аккуратов, когда они подлетали к проливу Югорский Шар. Командир посмотрел вниз и тоже улыбнулся. Они уже привыкли видеть под собой только льды, а тут – зеленеющая тундра. И оба глубоко вздохнули – словно старались уловить запах травы, запах зелени.
И снова льды. Правда, совсем небольшие поля – перед входом в Югорский Шар. И вдруг у кромки льдов они увидели беспомощные речные суда.