— Да по единственной причине, — напомнил он ей, — мой отец все еще жив и управляет своим хозяйством сам. По крайней мере, тогда, когда не занят приготовлениями к женитьбе.
Шайен услыхала в его голосе уничижительную нотку, и она напомнила ей об их с матушкой отношениях. Возможно, Грант и прав: у них и впрямь есть нечто общее.
— Почему бы вам, прямому наследнику, не работать у отца, дожидаясь своего часа? — спросила она, желая получить четкий ответ на вопрос. Для большинства такое развитие событий представлялось естественным. — Вы, по всей видимости, единственный человек в семье, кто обладает деловым чутьем.
Грант коротко рассмеялся.
— Да, вероятно, единственный, кто имеет в моей семье деловое чутье. У моих братьев это качество либо удалили хирургическим путем, либо по крайней мере заглушили.
В этой фразе содержалась не столько горечь, сколько грусть. Хорошо, если он готов к откровенным излияниям, она ему мешать не будет.
— Слишком много алкоголя, наркотиков и секса?
Она поражала его. Он счел было ее человеком, который сторонится мрачных тем.
— Вы не смягчаете свои выражения, да?
А почему бы ей смягчать? Зачем? Ее девичество еще не значит, что она закрывает глаза на всяческую грязь. Она журналистка, а не келейная монашка.
— Нет, не смягчаю, — жестко проговорила Шайен. Она гордилась своей работой, своим инстинктивным умением откапывать материал и никому не позволит мешать ей. — Ладно, сформулирую вопрос по-другому. Отчего бы вам не пойти проторенным путем, ведь так поступили ваши братья? Так проще.
На его губах медленно появилась пленительная, задумчивая улыбка.
— А может, мне не по душе легкая жизнь. Возможно, я люблю, когда судьба бросает мне вызов. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — И будит во мне дремлющие силы. Впрочем, все в прошлом — несчастный, непонятый богатый ребенок, стремящийся на всех званых вечерах проявить собственную индивидуальность.
Его тон вновь изменился.
— Вы говорите зло.
Грант не хотел, чтобы злость прорвалась наружу. Он неопределенно пожал плечами и отвернулся:
— Пожалуй.
Нет, так просто он не ускользнет от нее. «Я на что-то набрела», — подумала Шайен. Неизвестно только, что откроется ей.
— Вы на кого-то злы?
Ну что ж, коль ей не терпится узнать, он скажет ей.
— На моих братьев. На моих сводных братьев, — уточнил он. — Все мы рождены от разных матерей. — Ему порой казалось, что это некая игра: его отец, стремясь сохранить свою фамилию, бросает свое семя в целинную и — надеялся старик — более плодородную почву. — Они попусту тратят отведенный им природой срок.
Вдруг до Гранта дошло, что он, заплутав, позволил Шайен ступить туда, куда до сих пор никого не пускал.
— Однако интервью не о них, а обо мне, не так ли?
Она не желала отступать.
— Они ведь часть вас.
«Когда-то, возможно, и были, — подумал он, — но с братской близостью давно покончено». Теперь у него со служащими больше общего, нежели с братьями. Разве что кровь. Вместо ответа Грант беззаботно пожал плечами:
— У нас один отец.
— Но разные воспоминания? — осторожно нащупывала Шайен слабые места, надеясь таким образом проникнуть хоть немного в его мир. Его внутренний мир. Уж она-то знала, что читатели ждут именно душевного стриптиза. Да и ей хотелось, нечего греха таить, проведать, что кроется за его оболочкой. — О школах, каникулах, о всякой всячине?
Грант с минуту думал.
— Пожалуй, я вспомнил кое-что, — натужным голосом произнес он. — Мне пришло на память одно Рождество. — Он слабо улыбнулся: — Мой отец как раз был дома и видел, как мы рождественским утром развертывали подарки. — Он попытался восстановить давнюю сцену в памяти. — Это случилось, когда он женился на матери Джорджа Белинде.
Шайен моментально сделала в уме пометку.
— Джордж младше вас?
— Да. — Он улыбнулся. — Вы неплохо справляетесь со своим домашним заданием.
Игриво подражая первой ученице в классе, она оттараторила и остальные имена:
— Ваших братьев зовут Гари, Грегори и Гарт. Почему все имена начинаются с «Г»?
О’Хара рассмеялся:
— Это первая буква в словах «годный» и «Господь». Пожалуй, отец претендовал на вторую роль, полагая, что создает нечто, достойное первых ролей. — Ему стало интересно, прозвучала ли в его словах та горечь, что он ощущал в себе. — По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. Между нами никогда не было долгих разговоров. Старик всегда предпочитал, чтобы за него говорили деньги.