Это произошло в одну из самых скверных ночей, какие я только могу вспомнить. Мы должны были послать несколько самолетов, но наступили сумерки, и видимость начала быстро ухудшаться. Около 30 самолетов катались по периметру аэродрома, дожидаясь, пока взлетит другой. Мы с Гасом следили за этой неразберихой с контрольной вышки. Внезапно мы увидели, как на противоположном краю аэродрома из открывшегося бомболюка «Ланкастера» выпали несколько зажигательных бомб. Гас подумал, что на борту у бомбардировщика могут находиться тяжелые бомбы, и немедленно помчался предупредить экипаж, чтобы люди успели выпрыгнуть из самолета. Я увидел, как автомобиль помчался прямо через летное поле, проскакивая под носом у взлетающих самолетов. Но мы знали, что это был резервный самолет, и в любом случае мне нужно было оставаться в пункте управления полетами.
В бинокль я увидел, как Гас выпрыгнул из автомобиля и бежит к самолету. В свете зажигалок было видно, как он размахивает руками. Он был уже в 20 ярдах от самолета, когда взорвались бомбы.
Это был один из тех замедленных ужасных взрывов, когда вся ударная волна идет прямо вверх, и пламя взлетает на высоту 2000 футов. Огромный «Ланкастер» просто исчез.
Мы отвернулись, стараясь не думать об ужасной картине, которую видели. Все были уверены, что Гас вознесся на небеса. Однако справиться с ним оказалось не так просто. Его отшвырнуло назад ярдов на 200. Правое предплечье Гаса было отрублено огромным куском металла, однако он сам поднялся на ноги и отправился на перевязочный пункт.
10 человек пожарной команды были ранены. Так как я временно исполнял обязанности командующего базой, то я приказал поднять на ноги весь медицинский персонал, чтобы спасти людей. Старший медик базы отсутствовал, но наш врач доктор Арнольд творил настоящие чудеса. Вскоре все пострадавшие были перевязаны, им ввели морфий, чтобы заглушить боль, и они чувствовали себя относительно нормально.
Примчалась жена Гаса, которая видела этот взрыв. Я думаю, что она поняла — случилось нечто ужасное. Мне не удастся описать выражение ее лица в тот момент, когда она узнала, что Гас остался жив.
Прежде чем его увезли в госпиталь базы, он сказал две вещи. Во-первых, он попросил меня найти оторванную руку, так как на кителе были нашиты новенькие шевроны. И еще он попросил меня позвонить командиру авиагруппы, чтобы тот в течение двух месяцев подыскал свободную должность для однорукого командующего базой. Гас вернулся день в день, как и обещал.
Лишь в конце года мы начали использовать методику бомбардировок по воздушным маркерам при налетах на долину Рура. Нашей целью были заводы Круппа в Эссене. Хотя в маленьком городке сотни раз звучали сирены воздушной тревоги, но до сих пор лишь несколько бомб упали на завод. Теперь настало время опробовать тактику «слепого» бомбометания.
В операции участвовали 25 самолетов, которые сбрасывали бомбы с высоты 23 000 футов. Наши силы были невелики, даже можно сказать, опасно малы. Но таковы были требования нового метода, при котором бомбардировщики обязаны уложиться в отведенное и довольно ограниченное время.
Я получил множество советов от командира эскадрильи Патфайндеров.
«Ты должен взлететь и в течение часа набрать как можно большую высоту. Затем, точно в указанный момент, ты должен взять курс на Эймейден. Там ты должен повернуть и лететь прямо в точку „X“, где перед тобой будут гореть 2 желтые осветительные ракеты. Они будут сброшены в 25 милях от цели. Ты должен будешь лететь совершенно прямо, не совершая никаких маневров, пока не окажешься в точке „Y“. Там ты увидишь 2 красные ракеты и должен будешь пройти между ними. Через несколько минут прямо по курсу появится гроздь зеленых ракет. Ты должен будешь целиться прямо в них, выдерживая курс 170 градусов по магнитному компасу. Не слишком важно, если ты запоздаешь со сбросом бомб на пару минут, так как ветер очень слабый и снесет бомбы не больше чем на милю. Однако очень важно выдержать точный курс при бомбометании. Если ты отклонишься в сторону на 10 градусов, бомбы взорвутся не менее чем в 10 милях от цели».
Мы взлетели, обнаружили все сигнальные ракеты и отбомбились по ним, после чего вернулись, продравшись сквозь самый плотный зенитный огонь с начала войны.
Мы столкнулись с множеством проблем, и многие самолеты были вынуждены вернуться назад. До сих пор мы не летали на предельных высотах. Вернувшиеся самолеты в течение получаса находились под огнем более чем 1500 зениток, что было довольно неприятно.
При температуре минус 60 по Фаренгейту отказывали кислородные маски, перегревались моторы, пулеметные башни примерзали к направляющим, лед покрывал плоскости крыльев. Только 10 из 25 самолетов сумели добраться до цели и сбросить бомбы. Но на следующий день германское радио впервые за всю войну признало, что «ночью несколько вражеских бомбардировщиков бомбили город Эссен».