Вошел командир базы, и все летчики дружно вскочили. Он приказал нам садиться, а потом рассказал, как мы намерены выправить положение во Франции, уничтожив гитлеровские запасы топлива. Не было никаких сомнений, что в ходе наступления в Бельгии немцы расходуют огромные количества драгоценного топлива. Уничтожив его запасы, сосредоточенные в тылу, мы самым прямым образом повлияем на ход фронтовых операций. Таков был план.
Так как мы с Джекки собирались вечером съездить в кино в Линкольн, то решили взлететь немного позднее. Мы намеревались нанести удар между 3 и 4 часами утра. Мы предположили, что в это время освещенность будет самой удачной — заря на севере и свет луны позволят легко обнаружить цели.
Долгое время мы с Джекки предпочитали сбрасывать бомбы с пикирования. Процедура выглядела так: самолет пикировал под углом 60 градусов с высоты 6000 футов до 2000 футов. Мы обнаружили, что таким образом мы можем добиться высокой точности бомбометания. Мы также надеялись, что сможем уклониться от зениток и прожекторов. Единственные опасения вызывала скорость, которую наберет самолет в конце пикирования. Остекление носа старого «Хэмпдена» могло не выдержать, что создало бы затруднение бомбардиру.
Лента «Девочки в армии» была просто ужасной, ни Джек, ни я не получили никакого удовольствия. Когда мы вернулись на аэродром, то оказалось, что большинство парней уже улетело. У них явно были какие-то свои планы на эту ночь.
Ночь была довольно ясной. Мы провели в воздухе уже 2 часа, когда сквозь глухой шум моторов «Пегасус» пробился голос Джека:
«На какой высоте мы сейчас?»
«Около 8000 футов».
«Здесь маловато кислорода, а я не захватил свою маску».
«Я тоже», — встрял Мак.
«И я», — добавил задний стрелок Уотти, который совершал свой первый полет с нами. Старший лейтенант Уотсон был нашим новым офицером службы вооружений и недавно прибыл в эскадрилью, добровольно вызвавшись летать. Он был не слишком общителен, но при появлении врага преображался, да и вообще оказался неплохим парнем.
«Все нормально, парни. Мы не из тех, кто летает в масках», — согласился я с ними.
Мы все гордились своим экипажем и тем, что летчики звена «А» всегда считались королями эскадрильи в бомбометании с малых высот. В то время во всех бомбардировочных эскадрильях имелись экипажи, которые охотно рисковали головами, атакуя цели с той высоты, на которой нельзя промазать. Но было более чем достаточно и тех, кто сбрасывал бомбы, держась высоко в небе, по целям, которые, как им казалось, они видели. Нет нужды говорить, что между этими людьми шло жестокое соперничество, обе стороны отстаивали свою точку зрения. Впрочем, все сводилось к тому, что атакующие с малых высот за это заплатят, а бомбящие с большой высоты смогут провести новый налет. Однако факты не слишком это подтверждали. Чтобы добиться успеха, пилот бомбардировщика должен обладать незаурядным мастерством и отвагой, но чтобы сделать свое дело, все-таки нужно остаться в живых. Это не обязательно означало держаться повыше, полагая, что ты в безопасности, и мечтать о яичнице с беконом после возвращения. Это не обязательно означало бессмысленный риск жизнями экипажа. Это только означало, что следует положить бомбы в цель самым простым способом. Так мы думали в то время, и наша точка зрения с тех пор не слишком изменилась.
А потом мы впервые увидели Гамбург. И тут обнаружилось, что луна находится не там, где следует, это был просто маленький красный кружок на самом горизонте. Когда мы подлетели ближе, то увидели доки. Затем мы различили город, большую темную громаду, тянущуюся на много миль во все стороны. На его северной окраине мы увидели горящее нефтехранилище. Хотя горел всего лишь один бак, отблески пламени метались вокруг, создавая преувеличенное впечатление о силе пожара. Наверное, поэтому многие экипажи доложили об уничтожении цели, но германское радио сообщило, что налет не нанес никакого ущерба. Во время ночного налета очень сложно определить результаты бомбардировки. Лишь когда днем самолет-разведчик сделал фотографии, мы смогли точно узнать, чего добились.
Но в любом случае нам показалось, что нефтехранилище горит вовсю, и бомбардир даже вскрикнул от радости. Лучи множества прожекторов нервно обшаривали небо, множество зениток беспорядочно палили, и над доками появилось нечто вроде разноцветного зонтика. Мы десинхронизировали моторы, чтобы затруднить работу шумопеленгаторов, но это привело лишь к тому, что самолет начало сильно трясти.