5 Е. Брандис 65
рушкой. Нужно отказаться от аэростатов и перейти к использованию законов динамического полета. Винт — святой винт! — вознесет нас на небеса. Винт поднимет нас в воздух, проникая в него, как бурав в дерево...»
Несоответствие между словами и действиями Надара вызвало разноречивые толки. Куплетисты сочиняли про него песенки, художники рисовали карикатуры, юмористы изощряли остроумие: строитель величайшего в мире аэростата... проклинает воздушные шары!.. Но вскоре все разъяснилось: средства от эксплуатации «Гиганта» он собирался пустить на опыты с аппаратами тяжелее воздуха.
Энтузиасты еще не родившейся авиации, Надар, Лаландель и Понтон д'Амекур, не имели технического образования. Расчеты летательных механизмов делали для них опытные инженеры, модели выполняли искусные мастера.
В том же месяце Надар организовал «Общество воздушного передвижения без аэростатов».
Жюль Верн значится в списке учредителей в качестве казначея-инспектора.
Первое заседание новоявленного «Общества» состоялось в присутствии представителей прессы и нескольких десятков зрителей.
Габриэль де Лаландель, бывший морской офицер, автор многочисленных «морских романов», только что выпустивший книгу «Авиация, или Воздушная навигация», начал с объяснения терминов.
— Авиация, — сказал он, — действие, подражающее полету птиц. Это слово необходимо для ясного и краткого обозначения таких понятий, как воздушная навигация, воздушное самодвижение, передвижение судна и управление им в воздухе. Глагол «avier» — производное от латинского «avis» — птица. Отсюда слово «авиация». Мы придумали его с мсье Понтон д' Амекуром, и оно нам кажется наиболее подходя-
66
щим. Надеюсь, это слово привьется! Другой термин —
Закончив лингвистический экскурс, Лаландель подробно остановился на преимуществах завоевания воздуха винтами.
— В недалеком будущем, — заявил он, — появят
ся аэронефы разных назначений: транспортные, пас
сажирские, почтовые, курьерские, каботажные, охот
ничьи, спасательные, сельскохозяйственные... Воздуш
ный океан покроется сетью незримых дорог. Во всех
направлениях его будут бороздить быстроходные ко
рабли с винтами на мачтах вместо парусов. Все прави
тельства создадут министерства авиации, наподобие
морских министерств.
В заключение Лаландель нарисовал многообещающую фантастическую картину применения разных аэронефов.
— Что касается сельскохозяйственных, то они бу
дут брать на буксир тучи и спасать поля, страдающие
от засухи. Чтобы предотвратить избыток влаги, эти ма
шины будут отводить тучи в засушливые места. Они
спасут земледельцев от палящего зноя и от пролив
ных дождей!..
В зале раздался смех. Лаландель, сделав «крутой вираж», поспешил приземлиться:
— Увы, как далеки мы от этого сегодня! Ведь до
сих пор подавляющее большинство людей считает, что
подниматься к небу на управляемых механизмах тя
желее воздуха — чистейшее безумие!
Затем началось самое главное: демонстрация достижений авиационной техники.
Публика повскакала с мест. Зрители, сгорая от любопытства, окружили большой стол, на котором Пан-
тон д' Амекур, заядлый нумизмат и археолог-любитель, не жалевший издержек на новое увлечение, подобно цирковому манипулятору, вытаскивал из большого чемодана аппараты тяжелее воздуха.
— Модель с машущими крыльями — орнитоптер.
Весом в один килограмм. Приводится в действие часо
вой пружиной...
Пока пружина раскручивалась, крылья быстро хлопали. «Орнитоптер» потоптался на месте и взвился, как майский жук. Опыт повторили несколько раз. Предельная высота подъема достигала одного метра.
— А вот конструкции более удачные. Геликопте
ры. У меня их несколько штук. Действуют от враще
ния в противоположные стороны двух несущих вин
тов, насаженных на вертикальную ось, и третьего, тя
нущего, на горизонтальной оси. Итак, два первых вин
та удерживают аппарат в воздухе, а третий протал
кивает. Внимание, завожу!
Часовая пружина позволяла игрушечным геликоптерам (по-нашему вертолетам) взлетать на три, на четыре метра.
— К сожалению, — сказал Понтон д' Амекур, —
отсутствие надежного двигателя пока что исключает
возможность создания длительно летающего геликоп
тера. Но мы надеемся преодолеть эту трудность с по
мощью паровой машины. Мы уже заказали с мсье Ла
ланделем миниатюрную двухцилиндровую машину и
геликоптер, рассчитанный на сравнительно большую
подъемную силу. Он сможет держаться в воздухе не
менее десяти минут и лететь с большой скоростью, без
преувеличения — со скоростью ветра!..
Потом слово взял Надар. От его грохочущего баса дрожали стекла. Продолжив обозрение блистательных перспектив авиации, он под гром аплодисментов объявил войну воздушным шарам.
Собрание закончилось символическим актом: мо-
68
дель геликоптера врезалась в модель аэростата, подвешенного к люстре: воздушный шарик лопнул.
Полемика между сторонниками «легче воздуха» и «тяжелее воздуха» разгоралась с каждым днем. Летом и осенью 1863 года все французские газеты и журналы — толстые и тонкие, научные и литературные, серьезные и развлекательные — охотно предоставляли трибуну участникам исторического спора.
Наконец наступил долгожданный день. 4 октября на глазах многотысячной толпы, запрудившей Марсо-во поле, «Гигант» Надара величественно воспарил к небесам. Благополучно завершив пробный полет, Надар объявил запись на билеты. По правде говоря, охотников было не так уж много. Отпугивала даже не цена, а неизбежный риск путешествия по воздуху.
Жюль Верн на правах почетного гостя должен был попасть в число первых пассажиров. Но очередь до него не дошла. Детище Надара постигла печальная участь. 18 октября, когда «Гигант», купаясь в лучах солнца, спокойно плыл над Парижем, поднялся сильный ветер. Унесенный воздушным потоком, «Гигант» залетел в Германию и разбился возле Ганновера. Вместе с воздухоплавателем едва не распрощались с жизнью его жена и несколько друзей.
Аэростат родился поплавком и навсегда останется поплавком! — сказал Надар, очнувшись от падения.
Будущее принадлежит авиации! — сказал Жюль Верн, узнав о случившемся, и написал очерк «По поводу «Гиганта».
Статья была напечатана в декабрьском номере журнала «Мюзэ де фамий».
«Я видел собственными глазами, как действуют модели, изготовленные Понтон д'Амекуром и Лалан-делем...»
И дальше, рассказывая об этих экспериментах, писатель приходит к оптимистическим выводам: