Вот мажорный финал одной из его книг:
«Эту Землю, завоеванную нашими отцами ценой таких лишений и такого риска, люди должны использовать, привести в цветущее состояние... Больше не должно быть невозделанных земель, непроходимых пустынь, неиспользуемых рек, неизмеренных морских глубин, недоступных горных вершин!
Мы преодолеваем препятствия, которые ставит перед нами природа. Суэцкий и Панамский перешейки нам мешают — мы перерезаем их. Сахара затрудняет связь между Алжиром и Сенегалом — мы проклады-
75
ваем по ней железную дорогу. Океан отделяет нас от Америки — телеграфный кабель связывает нас с ней. Па-де-Кале мешает двум народам, созданным для взаимопонимания, сердечно пожать друг другу руку — мы проложим под ним железную дорогу.
Такова задача, стоящая перед нами, современниками. Неужели она менее прекрасна, чем задача наших предшественников, и неужели ни один писатель не вдохновится ею?»
Жюль Верн и был тем писателем, который вдохновился этой задачей. Он не только осуществил ее в «Необыкновенных путешествиях», но и пошел значительно дальше.
Он создал роман нового типа — роман о науке и ее беспредельных возможностях.
Науку, которая наделила человека могуществом и помогла ему проникнуть в тайны природы, он сделал своей музой.
Фантазия у него подружилась с наукой и стала ее неразлучной спутницей. Фантазия, окрыленная научным творчеством, превратилась в научную фантастику.
Вместе с новым романом в литературу вошел и новый герой — рыцарь науки, бескорыстный ученый, готовый во имя своей творческой мечты, ради осуществления больших надежд совершить любой подвиг, пойти на любую жертву.
В будущее устремлены не только научно-технические фантазии Жюля Верна, но и его герои — первооткрыватели новых земель и творцы удивительных машин.
Время диктует писателю свои требования. Жюль Верн уловил эти требования и откликнулся на них «Необыкновенными путешествиями».
76
КРЫЛЬЯ ФАНТАЗИИ
ока читатели «Журнала воспитания и развлечения» медленно продвигались с капитаном Гаттерасом к загадочному Северному полюсу, Жюль Верн успел выпустить еще один роман — «Путешествие к центру Земли».
Замысел возник неожиданно — по контрасту с ледяным безмолвием Арктики. Вода и огонь, лед и пламя — взаимоисключающие, враждебные друг другу стихии... Услужливая память подсказала живой пример: отчаянно смелый научный опыт геолога Шарля Сент-Клер Девиля, рискнувшего спуститься в кратер действующего вулкана Стромболи...
От вечного холода к огнедышащей лаве! Жюль Верн поделился с издателем новым замыслом:
— Герои проникнут в глубочайшие недра и там обнаружат неведомый мир... Почему бы для этого не воспользоваться гипотезой внутрипланетных пустот! Ведь ученые когда-то предполагали, что земной шар — пористое или полое тело, с реликтовой флорой и фауной и даже со своим маленьким солнцем, обогревающим подземное царство... Гипотеза давно отброшена, но она поможет построить фабулу и сплести ее с описаниями далекого геологического прошлого. Подземные озера и реки, гигантские папоротники, грибы в человеческий рост, ожившие ископаемые чудища — ихтиозавры, плезиозавры, мегатерии... Все они уцелеют в первозданном виде в этом воображаемом заповеднике! Научно и занимательно... Этцель горячо одобрил идею. И вот чудаковатый профессор Лиденброк вместе с
77
племянником Акселем и проводником Гансом Бьелке проникает в кратер исландского вулкана Снайфельдс и совершает беспримерные исследования в недрах земного шара. Затем после многих приключений все трое выбираются на поверхность целые и невредимые через жерло вулкана Стромболи — с потоком изверженной лавы.
Жюль Верн заканчивал свой третий роман холодной осенью 1864 года. В камине тлели сырые дрова. Дуло изо всех щелей. А путешественники в это время неслись на плоту по
Онорина тотчас же отправила его к доктору.
Ожог второй степени, — констатировал врач. — Где это вас так угораздило, мсье Верн?
Меня обожгло расплавленной лавой, — серьезно сказал романист. — Слышали о таком острове Стромболи — в Тирренском море, севернее Сицилии?
Доктор взглянул на него с удивлением и, ничего не ответив, вышел в соседнюю комнату за бинтами и мазью. А когда вернулся, чтобы наложить пациенту повязку, ожог бесследно исчез...
Рецензенты, восхищаясь оригинальным сюжетом, обсуждали соотношение правды и вымысла в новом фантастическом романе Жюля Верна. Книга пришлась ко времени. Вопросы, связанные с геологическим прошлым, неожиданно привлекли внимание прессы.
Французские ученые Мильн-Эдвардс и Катрфаж на основании неопровержимых палеонтологических данных доказали, что человек существовал уже и в четвертичном и в третичном периодах, которые принято было называть «допотопными». Тем самым предыстория человечества отодвинулась в глубь времен. Несмотря на
сопротивление церкви, «предыстория» быстро получила признание.
Жюль Верн, не желая отставать от науки, дополнил очередное издание тремя новыми главами. Путешественники встречают человека-гиганта, пасущего стада Мамонтов на берегах подземной реки. Профессор Лиденброк рассказывает своим спутникам о новейших палеонтологических находках, ссылаясь на Мильн-Эдвардса и Катрфажа, и произносит замечательные слова, скорее по недосмотру не вычеркнутые духовной цензурой:
— Все чудеса природы, как бы необыкновенны они ни были, всегда объяснялись физическими законами.
А между тем мысль фантаста уже витала в заоблачных сферах... по контрасту с только что проделанным путешествием на глубине ста километров в таинственных пустотах Земли. От плутонических бездн в противоположную крайность — к вакууму мирового пространства!
В 1865 году в газете «Журналь де Деба» был напечатан четвертый роман Жюля Верна, вскруживший голову не только юнцам, но и великовозрастным читателям. После катастрофы с «Гигантом» не прошло и полутора лет, как неугомонный Надар стал инициатором и участником... межпланетного перелета «С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут», того самого знаменитого перелета, который в русских изданиях сокращенно называется «Из пушки на Луну».
Правда, Надар действует в обеих книгах (вторая — «Вокруг Луны») под именем Мишеля Ардана, но это не меняет сути: каждому было ясно, что Ардан произошел от Надара посредством перестановки букв. И кроме того, в самом звучании «Ардан» слышится отвага и задор *.
* «Ардан» произносится по-французски так же, как «ardent» — горячий, пылкий, задорный.
79
Когда изобретательные американцы объявили о своем решении запустить на Луну пушечный снаряд с единственной целью продемонстрировать успехи баллистики, Мишель Ардан, как помнят читатели, отправил из Парижа телеграмму:
«Замените круглую бомбу цилиндроконическим снарядом. Полечу внутри. Прибуду пароходом «Атланта».
Все члены «Пушечного клуба» во главе с председателем Барбикеном встречают сумасбродного француза на пристани Тампа. И вот он показался на палубе.