Как только я увидел Дживза, стоявшего в почтительном ожидании, у меня словно гора с плеч свалилась. Я чувствовал себя, как потерявшийся ребёнок, наконец-то увидевший своего отца.
— Дживз, — сказал я, — нам нужен твой совет.
— Слушаюсь, сэр.
Я в нескольких словах выложил ему историю страдальца Корки.
— Теперь ты знаешь, в чем дело, Дживз. Нам надо, чтобы мистер Уорпл встретился с мисс Сингер, не подозревая о том, что Корка с ней знаком. Ты понял?
— Безусловно, сэр.
— Ну, тогда думай, что можно сделать.
— Я придумал, сэр.
— Как! Уже?
— План, который я осмелюсь предложить, наверняка окажется успешным, но вы можете забраковать его, сэр, так как в нём имеется один изъян, а именно: он требует определённых финансовых затрат.
— Он хочет сказать, — перевёл я Корке, — что дело выгорит на все сто, если раскошелиться.
Естественно, у бедняги вытянулось лицо. Любой план, где надо было тратить деньги, не был для Корки успешным. Но я все ещё находился под влиянием обжигающего взгляда Мюриэль и чувствовал себя тем самым рыцарем.
— Можешь рассчитывать на меня, Корка, — сказал я. — Буду рад помочь, чем могу. Продолжай, Дживз.
— Я считаю, сэр, мистер Коркоран должен сыграть на увлечении мистера Уорпла орнитологией.
— Откуда, во имя неба, ты знаешь, что он помешан на птицах?
— Квартиры в Нью-Йорке, сэр, отличаются от домов в Англии. Перегородки между комнатами здесь изготовлены из тонких материалов. Сам того не желая, я иногда слышал, как мистер Коркоран выражает свое мнение об упомянутом мной предмете.
— О! Ладно, поехали дальше.
— Почему бы молодой леди не написать небольшое сочинение под названием, ну, скажем, «Птицы Америки. Путеводитель для детей» и не посвятить его мистеру Уорплу? Ограниченный тираж может быть выпущен за ваш счёт, сэр, и, само собой разумеется, на каждой странице книги должны быть соответствующие сноски на фундаментальный труд мистера Уорпла на ту же тему. Я порекомендовал бы сразу по выходе в свет отправить один экземпляр книги мистеру Уорплу с сопроводительным письмом, в котором молодая леди попросит разрешения познакомиться с человеком, сыгравшим такую значительную роль в её жизни. Мне кажется, таким образом мы добьёмся желаемого результата, но, как я уже говорил, финансовые затраты будут значительными.
Я чувствовал себя как владелец дрессированной собаки, только что проделавшей очередной ловкий трюк. Я с самого начала сделал ставку на Дживза и знал, что он меня не подведёт. До меня просто не доходит, почему этот гениальный человек нянчится со мной, чистит мои костюмы, ну и всё такое прочее. Будь у меня половина его мозгов, я давно бы стал премьер-министром или кем-нибудь в этом роде.
— Дживз, — сказал я, — это сногсшибательно! Лучшее, что ты мог придумать!
— Благодарю вас, сэр.
Мюриэль ему возразила:
— Как я смогу сочинить книгу, если я даже писем не умею писать?
— У моей невесты, — кашлянув, произнёс Корка, — не писательский, а драматический талант. До сих пор я об этом не упоминал, но меня всегда немного беспокоило, как дядя Александр отнесётся к тому, что она — хористка в водевиле «Выбирай входную дверь», который сейчас поставлен в Манхэттене. Наверное, это глупо с нашей стороны, но нам обоим почему-то кажется, что, узнав эту новость, дядя Александр прошибёт головой потолок.
Я понял, что он имел в виду. Не знаю почему — пусть в этом разбираются знатоки, — но дяди и тёти как класс всегда категорически возражают против разного рода драм, как в жизни, так и на сцене. А молоденьких актрис они просто на дух не переносят. Но у Дживза, само собой, был готов ответ и на этот вопрос.
— Мне кажется, сэр, не составит труда найти нуждающегося писателя, который с радостью согласится составить небольшой томик о птицах за умеренное вознаграждение. Необходимо только, чтобы на титульном листе стояло имя молодой леди.
— Верно! — воскликнул Корка. — Сэм Паттерсон займётся этим за сотню долларов. Он каждый месяц сочиняет для различных журналов и под разными именами одну повесть, три коротких рассказа и десять тысяч слов сериала. Такую мелочь, как путеводитель по птицам, он сможет написать, стоя на голове. Я немедленно к нему пойду.
— Прекрасно!
— Больше я вам не нужен, сэр? — спросил Дживз. — Слушаюсь, сэр. Спасибо, сэр.
Я всегда думал, что у издателей масса серого вещества со множеством мозговых извилин, но теперь-то я знаю, кто они такие на самом деле. Всё, чем должен заниматься издатель, это время от времени выписывать чеки, в то время как куча усердных, старательных малых делают всю основную работу. Теперь я сам побывал издателем, и меня не проведёшь. Я просто сидел у себя в квартире с авторучкой в руке, и по прошествии определённого времени выпустил книгу в свет.
Я был в гостях у Корки, когда принесли первые экземпляры «Путеводителя». Мюриэль Сингер сидела с нами, и мы болтали о всякой всячине, когда в дверь громко постучали, и рассыльный передал нам пакет.
Книга произвела на меня впечатление. На ярко-красной обложке с изображением какой-то птицы имя девушки было написано крупными золотыми буквами. Я открыл книгу наугад.
— Ранним весенним утром, — прочитал я в начале двадцать первой страницы,
— когда вы бродите по полям, вам часто доводится слышать нежную, мелодичную, небрежно льющуюся трель лиловой зябликовой коноплянки. Когда вы станете старше, вам следует подробно прочитать о ней в замечательной книге мистера Уорпла «Птицы Америки».
Вот так— то! Реклама для дяди, лучше не придумаешь. И всего через несколько страниц он вновь оказался в центре внимания в связи с желтоклювой кукушкой. Умопомрачительная книга! Чем больше я читал, тем больше восхищался малым, который её написал, и Дживзом, подкинувшим нам эту гениальную идею. Теперь дядя был готов. Не мог человек, которого назвали самым выдающимся авторитетом по желтоклювым кукушкам, не растаять как воск.
— Верняк! — сказал я.
— Дело в шляпе! — сказал Корка.
И через день или два он заявился ко мне и сообщил, что всё идёт по плану. Дядя прислал Мюриэль письмо, настолько сентиментальное и слюнявое, что Корка никогда не поверил бы в его подлинность, если б не знал почерка мистера Уорпла. В любое время, которое устроит мисс Сингер, писал дядя, он будет счастлив с ней познакомиться.
Вскоре после этого мне пришлось уехать из города. Спортсмены-ныряльщики пригласили меня погостить на побережье, и прошло несколько месяцев, прежде чем я снова вернулся в Нью-Йорк. По правде говоря, я часто вспоминал Корку, гадая, чем у него всё закончилось, и представьте себе моё изумление, когда в первый же вечер после возвращения я зашёл в тихий ресторанчик, куда часто наведывался, чтобы избежать шума и суеты, и увидел Мюриэль Сингер, сидевшую в одиночестве за столиком. Корка, решил я, вышел позвонить по телефону. Я подошёл к ней, сгорая от любопытства.
— Так, так, так! Что? — сказал я.
— О, мистер Вустер! Здравствуйте!
— Корка здесь?
— Простите?
— Вы ведь ждёте Корку?
— О, я вас сразу не поняла. Нет, я его не жду. Мне показалось, в голосе её было что-то не то, знаете, словно чего-то не хватало.
— Может, вы поскандалили?
— Поскандалили?
— Ну, перекинулись парой тёплых слов. Поссорились. Не поняли друг друга, и все такое прочее.
— О господи, с чего вы взяли?
— Но ведь его здесь нет, что? Я думал, так сказать, он обедает вместе с вами, а потом провожает вас в театр.
— Я оставила сцену.
Внезапно меня осенило. Я совсем забыл, что долгое время отсутствовал.
— Ах да, конечно, теперь я понял. Вы вышли замуж?
— Да.
— Это просто здорово! Я от всей души желаю вам счастья!
— Большое спасибо. О, Александр, — сказала она, глядя через моё плечо, — познакомься с моим другом, мистером Вустером.
Я резко повернулся. Рядом со мной стоял краснощёкий здоровяк с коротко подстриженными седеющими волосами. Он сильно смахивал на вышибалу, хотя в данный момент лицо у него было миролюбивым.