Не скажу, что это оказалось так уж просто. Были свои плюсы и минусы. Собственно, как и везде. Но впереди меня ждало главное испытание, наверное, самое трудное в моей жизни. Признаюсь, именно этим в последние сутки и заняты мои мысли. Вот как это произошло:
В тронном зале находились Аро, Кай и я, когда тяжелая двухстворчатая дверь открылась, и Деметрий провел в зал невысокую девушку-вампиршу. На вид ей казалось не более двадцати лет, но я понимала, что возраст вампира никогда нельзя определить наверняка.
Девушка поклонилась старейшинам и, попутно, мне. Аро поднялся и пошел навстречу:
— Дорогая Клара, какой неожиданный визит. Ты с новостями?
— Здравствуй, Аро, — девушка говорила с почтением, но без страха.
Я сразу поняла, что она не так проста, и ей явно не первая сотня лет.
Клара молча протянула Аро руку.
— Я так рад, так рад тебе, моя дорогая… — довольно произнес брат, потирая руки, — посмотрим, какую весть ты принесла нам, — Аро взял белоснежную ручку девушки в свою ладонь и прикрыл глаза.
Спустя пару минут брюнет отпустил руку девушки, но сохранил позу глубокой задумчивости.
— Брат? — заволновался мой благоверный.
Аро помолчал еще минуту, а потом ответил:
— Что ж, Клара, спасибо тебе, ты приняла правильное решение. Деметрий проводит тебя в гостевые покои. Я должен подумать.
— Конечно, — девушка поклонилась и быстро вышла из зала.
Аро обернулся к нам. Его лицо не выражало ничего. Но потом он тяжело вздохнул, как-то странно посмотрел на меня и ответил:
— У нас большие проблемы…
— Что случилось? — спросил Кай.
Он встал с трона и сделал пару шагов к Аро.
Брюнет бросил на меня еще один неуверенный взгляд, а потом все-таки ответил:
— Каллены.
Я вздохнула против воли. Ситуация заставила меня заволноваться.
— Каллены? — переспросила я, подходя к Аро.
— Да. Девчонка, которую недавно приняли в семью, она напала на людей. Свидетелей не много, но они есть. Это произошло почти на трассе между городом и их домом… Вы же знаете, Карлайл любит селиться за чертой города. В общем, она напала на группу людей. Четверых убила, еще трое — свидетели, разнесли информацию о произошедшем, дали показания, преступников ищут. В городе стали говорить о вампирах, вспоминать легенды. Им сильно повезло, что ее не узнали. Никто не связал с Калленами, однако, факт есть факт. Свидетелей Каллены не тронули, а предпочли моментально переехать. Но слухи пошли… — Аро замолчал, глядя в пустоту.
А я уже поняла, что это значит. Такой проступок не останется безнаказанным. И теперь я была вынуждена только с печалью и болью смотреть на Аро, понимая, что он действует в рамках закона. Но от этого не становилось легче. Как бы я ни относилась к своей бывшей семье, зла я им не желала. Да что лгать?! Я могла только мечтать, чтобы Аро закрыл глаза на преступление, но понимала также, что это из области фантастики.
Я зажмурилась, тряхнула головой и поспешила к выходу из зала:
— Извините, — прошептала я на ходу и скрылась за дверью, не желая видеть и слышать, как вынесут приговор моим родным, пусть и бывшим, но родным.
Но все оказалось хуже, чем я ожидала. Аро, был в своем праве конечно, и он отправил к Калленам карательную группу во главе со мной и Каем. Нам предстояло разобраться в ситуации и принять решение: казнить или помиловать.
Позже, когда я собиралась в дорогу, Аро зашел ко мне.
— Ты ведь понимаешь, что это правильно? — спросил он ровно и почти спокойно.
Но я знала настоящего Аро. Он не был спокоен сейчас, он волновался, он сомневался.
Я тяжело вздохнула и села на кровать.
— Да, — печально произнесла я, глядя в глаза брату.
— Я знаю, что ты так же умна, как и красива, и, думаю, ты сделаешь правильный выбор. Рано или поздно каждый из нас сталкивается с демонами из прошлого и для того, чтобы выжить, нужно с ними справиться. Не убежать, а именно справиться. Да что я объясняю? Ты ведь и сама это знаешь…
— Аро, — начала я, — я понимаю, Каллены виноваты. Это будет не просто, но я постараюсь.
— Конечно. Я мог бы послать любого или пойти сам, но не спеши обвинять меня в жестокости и садизме, я действительно думаю, что так будет лучше, — искренне произнес он, сжав мое плечо в попытке утешить.
— Лучше… Не знаю. Я понимаю тебя, — честно ответила я, — для тебя важно быть уверенным во мне, в моей верности, непоколебимости, — я тяжело вздохнула. — Просто это тяжело. Еще вчера я была Каллен и называла Карлайла отцом, Эсми — матерью, а Эдварда — братом. А завтра… Я не смогу их убить, Аро. Не смогу, — серьезно ответила я, глядя правителю в глаза.
— Я этого не прошу.
— Да, — горько усмехнулась я, — их убьет Джейн или Алек, или Кай, а я буду стоять и смотреть.
— Прости, — поморщившись, ответил он. — Это действительно ужасный поступок с моей стороны, но мы все должны делать то, что должны. Если бы нужно было отправляться к египтянам, ты бы не переживала, понимая, что закон на твоей стороне, что ты делаешь правильно. А сейчас в тебе говорят чувства, и я понимаю тебя, действительно понимаю! — воскликнул он. — Но в правлении не может быть чувств, не к другим кланам. Я бы простил тебя, если бы это сделала ты, закрыл бы глаза на это, но Кейт Денали, Аластора-кочевника или Бри Каллен я простить не могу. Они не моя семья. У меня тоже нет выбора, — серьезно произнес Аро.
И я принимала его волю, признавала его правоту.
— Ты отныне Вольтури, и не просто Вольтури, ты жена правителя, ты — правительница и можешь принимать решения сама, — убедительно произнес он. — Я не прошу от тебя, чтобы ты казнила всех Калленов, я хочу, чтоб ты сделала то, что сделала бы, будь перед тобой не Каллены, а кто-то другой. Поступи по закону. И, если ты найдешь, что Бри не виновна в произошедшем, что она каким-то образом достойна прощения и шанса, то ты вправе помиловать. Но только если это будет действительно так.
— Я обещаю, что поступлю по совести, — немного подумав, ответила я. — Так, как и должна.
Правитель кивнул и вышел из спальни, а я задумалась над тем, что он мне сказал.
Вот и все, Розали, пришло твое время доказать свою верность идеалам клана, время показать, что ты достойна быть королевой Вольтури, женой правителя. Кай, конечно, дал понять, что примет решение сам и не заставит меня казнить, он вполне понимал мои чувства. И Аро понимал. Но быть правителем — это значит зачастую наступать на горло своим привязанностям и желаниям, я ведь знала это, когда выходила за Кая, знала, и теперь вовсе не обижалась ни на кого. Никого не винила.
Но я поклялась себе, что постараюсь хоть чем-то помочь своей бывшей семье. Я не смогу спокойно стоять и смотреть, как будут казнить Эмметта, Карлайла или Эсми. Но и спасать их ценой своей жизни я была не намерена, как бы ужасно это не звучало. Я понимала теперь цену всего, что нам даровано и цену того, что происходит. Я приняла Вольтерру, как свой дом, Аро — как своего правителя и старшего брата, Кая — как мужа. И было глупо отказываться от всего ради семьи, которая меня оставила.
Был и еще один аспект: я просто не могла пойти против Кая, физически и морально не могла. Я всегда мечтала о такой семье. В традиционном понимании. Где мужчина — защитник и кормилец, жена — олицетворение ласки, уюта и материнской любви. И Кай воплотил мою мечту в реальность, так, как это было возможно для нас. Я была женой правителя, а значит, согласно моему внутреннему кодексу, была обязана следовать за своим мужем и принимать его мнение, его решение, тем более в вопросах, которые затрагивали правление. Отчасти мне было легче, ведь окончательное решение примет муж, и, даже если я не смогу спасти Калленов, моей вины в этом не будет. Каю же пришлось сложнее: он должен был поступить правильно, желательно справедливо, и при этом не обидеть меня. Он боялся, что я буду считать себя виноватой, если решить вопрос мирным путем не выйдет. Немного, да, буду, но изменить ничего уже не смогу. И я приняла для себя одно важное решение: как бы ни закончилась эта история, я приму выбор Кая, его решение, я стану достойной женой и достойной Вольтури, потому что теперь моя семья не Каллены, а Вольтури. Я поклялась себе, что не буду обижаться на Кая и на Аро, не буду с ними ссориться и примирюсь с тем, что произойдет. В конце концов, их вины здесь действительно не было: Бри совершила самое страшное — открыла нашу тайну, как и при каких обстоятельствах это произошло, уже не важно, ведь дело сделано.