[Инул: …]
Но тот, держа руки у ног после удара, каким-то образом умудрился молниеносно поднять их вверх и… Просто схватиться за голень Иякова.
[Ияков: …]
Он просто впечатал его в пол и принялся колотить ногой по затылку. Зубы Иякова подробились, нос разбился, а бровь рассеклась от столь сокрушительного удара.
С каждым ударом в его черепушке отзвенивала ужасная боль, скулы трещали, а виски скрипели.
[Ияков: Сука…]
Юноша провернулся боком и отскочил в сторону, наконец-то набрав между ними дистанцию. Ему надо было хоть немного восстановиться и обдумать тактику.
[Инул: …]
Тем не менее, Инул не собирался давать ему передышки. Он метнулся за ним и впечатал носок своего ботинка в юношескую щетинистую челюсть.
Изо рта хлынула кровь, и Иякова окончательно отбросило к мраморной стене.
[Ияков: Ааа…]
В голове всё было туманно. К нему по белоснежному полу с разбрызганной кровью и раскиданной землёй приближался силуэт Кеерфагена.
Ияков был разбит и уничтожен: он не мог ожидать, что граф окажется настолько сильным. Он буквально не давал ему ни шанса, обрушивая один удар за другим.
Инул не просто дрался, он дрался, как загнанный в угол зверь – ему не было важно его лицо, сила, эпичность, монструозность – он просто хотел убить своего оппонента как можно скорее, он хотел защитить свою жизнь.
[Ияков: …]
Ияков ничего не мог сделать ему руками и ногами: он был гибче, сильнее, ловчее, быстрее. Несмотря на то, что граф был псилактиком, он по физической силе и своей боевой подготовке значительно превосходил лысого юношу, потратившего на это чуть ли не всю свою, видимо, подходящую к концу жизнь.
[Ияков: Грр…]
Но он всё ещё готов был бороться.
[Инул: …]
Да и к тому же у него в арсенале были не только руки и ноги.
[Ияков: ГРХХХААА!!!]
Ияков схватил один из листов белоснежной бумаги, валяющейся на полу, и бросил его в Инула.
Граф даже не обратил внимание на это внимание и сделал рывок вперёд, чтобы с воздуха вонзиться в череп юноши и окончательно покончить с ним.
[Инул: …]
Но, как ни странно, находясь в прыжке, Инул врезался в лист бумаги… И его откинуло в сторону, из-за чего он аж впечатался в стену.
[Ияков: Хе…]
Ияков заставил лист бумаги стать твёрдым и совершенно не гнущимся, придав ему очень много силы. Именно поэтому он ощутился для графа как бетонный блок, брошенный катапультой, а не кусок пергамента.
[Ияков: …]
Юноша наконец-то начал сражаться по-крупному.
[Инул: …]
Впрочем, понял это и Инул. Он оторвался от земли и вытер свой рот от грязи. Он до сих пор выглядел запуганно и отчуждённо. На его лице не появилось ни уверенности, ни какого-то превосходства. Судя по всему, он ни секунду не недооценивал своего противника.
[Инул: Магия… Как я и думал…]
Граф покрепче стиснул зубы и снова пустился в атаку, причём гораздо резвее прежнего. Ияков только и успел, что поднять ещё листок и взметнуть его в воздух.
[Инул: …]
Инул снова сделал прыжок: казалось, он совсем не научился на своих ошибках. Тем не менее, он просто впечатался обеими стопами в лист, и он полетел обратно в Иякова.
[Ияков: А?]
Листок вонзился в мраморную стену, и по всей комнате разлетелась побелка с кусочками фундамента.
[Ияков: …]
Слава богу, юноша успел отпрыгнуть в сторону, потому как его бы размозжило в кашицу от такого удара.
[Инул: …]
Граф, не раздумывая, ринулся за ним и впечатался кулаком ему в солнечное сплетение.
[Ияков: Эгх…]
Ияков с болью выдохнул, но тут же выдернул что-то из кармана. Это была трубка, он купил её совсем недавно, когда искал капкан для Зинги (ну не смог удержаться).
[Ияков: …]
Время, казалось, остановилось. Юноша поднёс мундштук к своим губам и вдохнул в себя дым. Да, его не должно было сейчас быть, но многое сейчас мало соответствовало здравому смыслу.
[Ияков: Фху…]
Инул был где-то в метре от Иякова, в тот момент, как он выдохнул из своего рта кольцо серого дымка.
[Инул: ...]
Граф остановился и встал, как вкопанный…
[Инул: …]
Его взгляд полностью опустел и медленно передвинулся на его правую руку.
[Инул: …]
Её не было. Дым оторвал её и откинул в сторону.
[Инул: …]
[Ияков: …]
[Инул: …]
[Ияков: …]
[Инул: Хахах…]
[Ияков: ..?]
[Инул: Хахахаххахах…]
[Ияков: …]
[Инул: Ты… Ты убил меня… Всего немного, и я умру… Инул Кеерфаген… Луни… Линч… Линч умрёт! Ты представляешь?]
Животный страх пропал с его лица, теперь оно было маниакально счастливым.
[Ияков: Так ты и есть Линч?!]
Для Иякова это, и правда, было открытием. Он то пришёл сюда просто спросить об этом у графа, потому что знал, что он был замешен в этом, вот и всё. А, как оказалось, он случайно вышел на того самого маньяка, которого боялся и искал весь Пейрут.
[Инул: Притворяйся и дальше… Только в этом нет никакого смысла… Я ведь труп… Хахха…]
Кровь из тела графа текла ручьём. Не понятно было, почему он тратил время на разговоры.
[Ияков: Я убью тебя.]
[Инул: Ты идиот… Я же об этом тебе и говорю… Ты убийца…]
[Ияков: …]
[Инул: Знаешь эту загадку?.. Кто гибнет во вершине над всеми остальными?]
[Ияков: Мне плевать.]
[Инул: Тот, кто перестаёт карабкаться вверх.]
Мужчина с сенными волосами выставил вперёд свою руку.
[Ияков: Что ты делаешь?]
[Инул: Тот, кто перестаёт карабкаться вверх.]
В ладони графа начала скапливаться какая-та энергия жгуче-лилового цвета.
[Ияков: Убери руку… Это может…]
[Инул: Я ВСЕГДА БУДУ КАРАБКАТЬСЯ ВВЕРХ!!!]
[Ияков: !!!!!!!!!!!]
Знаете, псилактика, как и любое другое явление в организме имеет очень странную черту: она умеет накапливаться.
Да, это звучит странно, так как непонятно, как это вообще возможно, и контролирует ли кто-то подобное, но поговаривают, что так оно и есть.
Сила копится, копится, копится, копится, а потом выпускаются в катастрофическом количестве.
Месяц воздержания – следующее использование силы становится мощнее в два раза. Два месяца – в три раза, и так далее.
Так вот…
[Инул: …]
Инул не пользовался способностями двадцать три года.
[Инул: …]
Огромная лиловая волна громадным пульсирующим импульсом начала разрывать всё, что только было рядом, кромсая всё на уровне атомов, перебирая саму материю на мелкие частички.
[Ияков: !!!]
Этот импульс рвался к Иякову. От него невозможно было увернуться, он распространялся, как взрыв, почти мгновенно, полностью стирая всё на своём пути.
Юноша не мог умереть тут вот так просто.
[Ияков: …]
Время как будто замерло. Ияков думал о том, как ему выжить, но в голову, как назло, не лезло ничего не путного.
[Ияков: …]
Вокруг него было так много предметов, но они были абсолютно бесполезны, потому что он бы и не успел бы до них толком дотянуться
Влиять на разум Инула было поздно, он уже успел использовать заклинание.
[Ияков: …]
Волна всё приближалась, и было решительно непонятно что делать…
[Ияков: …]
Ияков закрыл глаза – это было единственное, что он точно успел бы сделать в такой ситуации. Умирать с открытым взором было неприятно.
[Ияков: …]
От церквушки уже практически ничего не осталось: крошки мрамора подгинались уже у самых ног Иякова.
[Ияков: !!!]
Как вдруг его осенило. За мгновение, за микроскопический миг до собственной смерти.
[Ияков: …]
Его кожа. Его тело. Он, как и всё сущее, был рождён, чтобы касаться чего-то, контактировать с чем-то… Сама физическая оболочка ведь подразумевала то, что нечто извне могло с ней контактировать, менять её и деформировать.
[Ияков: …]
Значит это и было его предназначением… Его сознанием…
[Ияков: …]
Ияков открыл глаза.
[Ияков: Так пусть моё тело будет не впитывать, а отражать.]